Он пробежался взглядом по дисплеям прямой трансляции осадной базы.
– Внешне укрепления слишком низкие, – заметил примарх, указывая на изображения исполосованных извилистых районов поверхности Терры, где всего две недели назад были окопы, стены и люди. – Враги продолжают испытывать нашу оборону на прочность и насмехаться над нами в своих намерениях, – примарх указал на мерцающие энергетические поля осадного лагеря. – Это ритуал. Дворец – его эпицентр, и, полагаю, что бы они не планировали, это будет сопровождаться церемониальным кровопролитием.
Все присутствующие здесь Кровавые Ангелы были на Сигнусе и на Давине – то, что некогда считалось царством невозможного, теперь стало реальностью…
– Магия должна быть учтена в стратегических расчетах, подобно любому другому аспекту боевых действий. Сражаясь, мы окажем им услугу, но потерпим поражение, если отступим. В любом случае, мы проклянем себя вне зависимости от наших действий.
– Древняя поговорка, – произнес Ралдорон.
– Но подходящая, – подметил Азкаэлон.
– Призывники храбро сражаются, – добавил Ралдорон. – Они держатся и каждый раз отбрасывают противника, хотя их число уменьшается с каждым днем. Я все чаще вынужден отдавать приказы орудиям на стенах, чтобы прикрыть тот или иной оперативный участок. Сожалею, что мы не можем спуститься сами, дабы помочь им, но я понимаю причины таких приказов…
– Лорд Дорн запретил мне сражаться за стенами, – многозначительно промолвил Сангвиний. Он обратил свой грустный и благородный взор на свиту. – Но он не запрещал нам выходить наружу.
– Повелитель?..
– Давайте спустимся со стены. Я хочу пройти среди них. Хочу увидеть войска. Хочу сказать им, как важен их героизм.
– В данный момент нас не атакуют, – задумчиво произнес Ралдорон. – Враг у Врат отсутствует, но обстрелы происходят внезапно…
– Есть и другие факторы, – Азкаэлон встал перед своим примархом. – На линии укреплений были мятежи.
– Ты предполагаешь, что я, сын Императора, буду бояться подданных моего Отца? – спросил Сангвиний.
– Вы не бессмертны, мой повелитель, – тихо ответил Азкаэлон.
По мере приближения смерти Сангвиния всех Кровавых Ангелов охватило предчувствие того, что примарх может вскоре покинуть их. Это ощущение словно бы поселилось в сердцах сыновей Ангела и в их душах, и слова Азкаэлона повисли в зале, словно умирающее эхо погребального колокола.
– Пустое! – улыбнулся Сангвиний, – Сегодня я не умру. Собери дополнительную стражу из легионеров, если тебе от этого станет легче, но я выйду за стену, Азкаэлон.
Внешние укрепления Дворца, Стена Дневного Света, секция 16-ать, 7-ое число, месяц Квартус
Кацухиро был там, когда Ангел спустился с далеких вершин в склизкую грязь внешних укреплений. Он появился внезапно, пройдя среди них, словно нечто из сновидений, и покинул прежде, чем они осознали реальность происходящего.
Сангвиний был облачен в золото, и он был великолепен. Когда человек долго пребывает в одних и тех же условиях, он начинает воспринимать их как должное – и неважно, если они невыносимы. Кацухиро забыл, как выглядела чистота – уж очень давно он был среди крови и разрушений, где плоть была покрыта слоем измельченного камня, но вид примарха напомнил ему об этом.
Вначале Кацухиро услышал крики изумления – он обернулся в противоположную сторону от ничейной земли, увидев мягкое свечение, а затем и самого Сангвиния. Тот стоял за разрушенным валом, на виду у неприятеля. В обломках десантных капсул были снайперы, но примарх их игнорировал.