Если, конечно, они приземлятся.
Ковчег Пента вздрогнул, заставив адептов сотрясаться в ограничителях. Реакторы взвыли от приходящейся на них нагрузки, но корабль стабилизировался.
<Повреждения минимальны>, – доложил Пента-7.
<Щиты держатся> – добавил Пента-3.
<Входящий широкополосный импульс данных>, – закодировано передал Пента-2. – <Попытка проникновения Механикум – рабов Трона. Раскрытие данных. Прерывание>.
Пауза в несколько микросекунд заставило Клайна Пента опасаться худшего. У него всегда было живое воображение, а во время битвы это было проклятием.
<Прерывание>, – наконец-то доложил Пента-2. – <Постоянные помехи от внешних источников рабов Трона. Эффективность вычислений стабильна и скомпрометирована на тридцать процентов>.
<Корабль приближается к зоне высадки. Подготовка к снижению воздействия>.
– Покажи мне Терру. Я хочу видеть нашу цель.
На этот раз Клайн Пент говорил вслух на стандартном готике, а его рашпильный голос исходил из воксмиттера, прикрепленного к плоти тела, в котором он находился. Слабость – но она казалась уместной.
<Соответствие>, – ответил Пента-2.
Центр помещения исчез – его заполнил открывшийся вид на землю. Последние ленты облаков пепла, удушающих небеса Терры, извивались мимо внешних авгуров, давая Пенту вид на его пункт назначения. Он смотрел прямо вниз, но изображение было представлено в горизонтальной плоскости таким образом, что со стороны Пента казалось, будто он бежит к картинке. Если бы владыка Ковчега вернул свою вестибулярную систему, подобные эффекты вызвали бы у него сильную тошноту. К счастью, подобные слабости были далеко позади.
Как биолог, Пент имел склонность проводить параллели с фауной. Сверху Дворец был похож на хелонское чудовище. Он видел внутренние участки, изолированные от основного тела города за громадой Львиных Врат, схожих с головой на вытянутой шее. Будучи примерно круглыми и в несколько раз большими, чем Санктум Империалис, остальные части Дворца напоминали гигантский щит из черепашьего панциря.
Эти впечатления были мимолетными. Ковчег Пента спускался на восток, летя подле Врат Гелиоса у Стены Дневного Света и на параллели с космическим портом Стены Вечности. Когда корабль приблизился к поверхности, ракурс обзора для Пента сместился, а полный вид Дворца был утерян.
Тысячи пожаров пылали на изрытой кратерами равнине перед восточными стенами. Оборонительные линии извивались по рельефу местности, словно прожилки жира в куске мяса, а над полем боя роились плотные группы штурмовых кораблей обеих сторон.
<Там, на Стене Дневного Света>, – произнес Пент, и его мысленные импульсы подсветили фортификационные сооружения, транслируемые гололитом. Из тонкой нити с такой высоты сооружения стремительно утолщались в своей значимости.
Праздное любопытство заставило его наложить старые орбитальные съемки на местность – сначала старые Гималазийские горы и долины, затем искусственную равнину, которую Император создал вокруг своего разрастающегося творения. После миллионов лет покоя эта область всего за пару столетий прошла путь от естественных геологических преобразований до кладбища пустотных кораблей. Равнины были разрушены, усеяны остовами упавших кораблей, а волны армий, движущихся по земле, окрашивали ее в черный цвет.
Они продолжали снижаться. Авгуры вспыхивали с каждым ударом по щитам. Его аколиты бормотали доклады о своем состоянии, но Пента это мало интересовало. Все его внимание было приковано над тем, что происходило с «Эгидой» Дворца. Она мерцала под ударами бомбардировки, раскрывая свою сложную ячеистою структуру. В своем роде она была единственной защитой, которая превосходила стандартные пустотные щиты. Если бы у Пента все еще присутствовал пищеварительный тракт, то он изошелся бы слюной в перспективе постичь ее секреты.
Но сперва «Эгиду» нужно было разрушить – и он гордился тем, что играл в этом определенную роль.
Стена все больше и больше увеличивалась под килем корабля, беспокоя Пента своими масштабами. Затем, когда они спустились, она ушла влево. Гололит от края до края заполнила Катабатическая Равнина. Места отдельных схваток становились более четкими и стремительными: хаотичный свет лучей лазеров с обеих сторон прорезал почерневшую землю, а вспышки взрывов расцветали, словно цветы на голой почве.