Нельзя сказать в данном смысле ничего определенного о Кизике и Александрии. Знакомство Иоанна Кизического с преп. Максимом имело место, по всем признакам, еще в то время, когда Иоанн был еще простым монахом и вместе с преп. отцом проводил время в «созерцаниях» над св. Григорием Богословом. А все это могло иметь место и вне Кизика. Из александрийских адресатов Петр Illustris познакомился с преп. Максимом в Карфагене, Косьма-диакон лично явился к нему в Карфаген, [3566] Юлиан-схоластик писал к нему по рекомендации посланного эпархом Георгием в Александрию Феопемпта; [3567] к александрийским монахиням преп. отец писал по поручению и от лица Георгия (Ер. 18). Возможно, притом, что эти инокини до возвращения в Александрию были под покровительством монахолюбца Георгия в Африке все время, [3568] пока Александрия находилась под властью персов (619–629 гг.), и вернулись туда не сразу по окончании персидской войны, а после приготовления для них (за счет Георгия) в Александрии монастыря, так что могли познакомиться с преп. Максимом и лично. Палестинские беженцы (св. Софроний, преп. Максим) могли даже посодействовать их обращению в православие, если это только не произошло еще раньше. Диакон Косьма отправился в Карфаген к преп. Максиму (в 634 г.), очевидно, по указанию Петра Illustris: к последнему и отсылает преп. отец Косьму, подтверждая правоту веры опального александрийского диакона, рекомендуя зачислить его в число своих друзей и походатайствовать за него пред папой Александрийским. [3569] Утвердившееся в науке суеверие, будто преп. Максим вместе со св. Софронием был в Александрии при опубликовании Александрийской унии, после того, что известно о переписке преп. Максима с вышеупомянутым Петром в 632–634 гг., должно быть совершенно оставлено. Свои подробные сведения об этом событии [3570] преп. Максим, очевидно, получил от св. Софрония. Нет, таким образом, никаких данных предполагать пребывание преп. Максима в Александрии, как и в Кизике.
Комбинируя наши сведения о местах пребывания преп. Максима с полученными выше хронолого-топографическими результатами по части его сочинений, можно развитие его литературной деятельности в условиях пространства и времени представить на нижеследующей таблице.
Такая таблица нужна, потому что только из творений преп. Максима можно извлечь данные для хронологическо-топографической основы его биографии.
III. Материалы из второго тома магистерской диссертации С. Л. Епифановича, вариант 1917 г.
А. <Мир Писания в творчестве преп. Максима Исповедника>
<Сотворение мира и человека>
Величаво начертанная бытописателем картина шестоднева, служившая в древней Церкви предметом усердных созерцаний, после знаменитых бесед Василия Великого, так решительно устранивших произвол аллегористов в этой благодатной и важной области, мало интересует Максима. Но то, что рассеяно у него по разным местам его сочинений, <скорее, восстанавливаемое по намекам>, дает полное право думать, что он и здесь примыкал к аллегористам. Созерцания его различны, но недосказаны. Шесть дней — это эпоха неведомого прошлого, предшествующего седьмому дню, обнимающему весь век сей, все существование этого мира. Восьмой день — это уже жизнь будущего века. [3571] В шесть дней заложены идеальные основы бытия (λόγοι), день седьмой, день Божественного покоя — есть время раскрытия этих основ, при действии Промысла, ибо сказано: «Отец Мой делает, и Аз делаю» (Ин. 5:17). [3572] Восьмой день — время обожения. Творение и обожение — сфера исключительно Божественной деятельности, жизнь мира — <сфера> свободной деятельности человека по осуществлению своего высшего назначения. [3573] Шесть дней не имеют строгого временного значения. Число это только характеризует Божественную творческую деятельность, тот моментальный акт, который получил раскрытие в течение веков. Число «шесть» есть совершенное число, состоящее из своих частей и охватывающее неравные числа — четные и нечетные, и притом самые общие из них — «два» и «три». [3574] Так, Божественная деятельность охватывает неравные состояния: идеальное, [3575] которое предносилось перед творением и будет осуществлено в конце веков, например, «сотворим человека по образу Нашему» (Быт. 1:26), «Христос Иисус <точнее: в облекшихся во Христа в крещении> несть мужеский пол, ни женский» (Гал. 3:27–28, осуществление Божественного намерения), и реальное, которое является средним, подготовительным к завершительному идеальному состоянию. Имея в виду таинственно показать эту всеобъемлемость Божественной энергии, Моисей и написал, что Бог сотворил мир в шесть дней. [3576] Шесть дней творения означают, таким образом, полноту Божественной деятельности.
Деятельное начало — Слово Божие. По благоволению Отца и при содействии Духа Оно созидает все бытие сущего, [3577] воплощаясь Своими энергиями (в λόγοι) в мире. [3578] Оно создает две крайние и неравные границы бытия — небо и землю: небо — сферу высших и чистых («мыслительных», т. е. духовных) энергий, и землю, область сложных энергий, достигающих дебелости; [3579] создает и средину между ними [3580] — рай, [3581] область духовно-нравственной жизни, а в раю создает человека, малый мир в большом, [3582] охватывающий своими энергиями (умом и чувством) и небо, и землю, и своими частями принадлежащий к высшей и низшей области бытия, [3583] и образующий, таким образом, центр мира и точный образ Творческого Слова, воплотившегося во всем мире и всего его в Себе объединяющего. [3584]
Какие проявления, в частности, творческой силы Логоса? Земля (в широком смысле, в отличие от неба) образована из четырех стихий: [3585] огня, воды, воздуха и земли, силы просвещающей, способствующей духовному плодоносию, мужеству и т. п. [3586] Рай — место, отличное от вселенной, хотя и на земле, [3587] имел богатства нетления; в нем насаждены деревья, созерцаемые или мысленные, которые должны были дать обильную духовную пишу человеку путем созерцаний, хотя он, по-видимому, не вкусил от них и даже не прикоснулся к ним. [3588]
Посреди рая было древо жизни — Божественный Логос, Хлеб небесный, которым должен был питаться человек, чтобы жить вовеки. [3589] Было и древо познания добра и зла — видимая природа, [3590] скрывающая собою, как одеждою, Логос; [3591] познаваемая мысленно (по λόγοι), она принесла бы человеку добро, а чувственно — зло, отпадение от духовных благ и Бога — к чувственным благам и плоти. [3592] От вкушения последнего человек должен был воздержаться до приобретения бесстрастного и богоподобного ве́дения по идеям, [3593] чтобы потом все чувственное и мысленное объединить в одном устремлении к Богу. [3594]
Образ происхождения человека — душа от Бога, тело от подлежащей материи — стал законом происхождения навсегда. [3595] «Сотворим» указывает на участие Трех Лиц Св. Троицы. [3596] Образ Божий — бытие и бессмертие; подобие — уподобление по благости и мудрости. [3597] Человек был нагим, т. е. не имел теперешнего грубого состава тела, живущего и тлеющего от обмена веществ, и свободен был от стыда и страстей. [3598] Все творения Божии были «хороши весьма» (Быт. 1:31). Даже чувственное бытие со всеми земными благами, если им пользоваться хорошо, [3599] если рассматривать не по внешней стороне, а по внутреннему, идеальному содержанию (λόγοι), не представляло собою ничего плохого и нечистого, [3600] ибо все, что от естества и, следовательно, от Бога, хорошо и не нуждается в исправлении. [3601]
По совершении полноты бытия Бог почил от дел Своих, кои начал творить (Быт. 2:2). Были, значит, и такие, которых Он не начинал творить, а производит вечно. Это Его вечные свойства: благость, жизнь, бессмертие и пр., чему причаствует по благодати все тварное, произошедшее во времени бытие. [3602] Усвояя их, тварь приближается к богоуподоблению, к усвоению Божественного покоя в причастии вечным Божественным свойствам.
Величественная картина мироздания может быть рассмотрена и в приложении к малому миру — человеку. Подражая шестодневу, человек должен создать в своей душе мир добродетелей, трудясь телом, и потом вступить в покой духовного умозрения и, наконец, достигнуть неизреченной благодати обожения («восьмой день»). [3603] Число «шесть» означает полноту человеческой деятельности, направленной к осуществлению дел добродетели. [3604] Дни — это различные просвещения Божественной благодати, помогающие усвоению добродетелей. [3605] Силы Логоса воплощаются в человеке (мире), образуя небо, «страну тайн и богословских созерцаний», и землю — внешние подвиги добродетели по практической философии, от которых можно возвыситься к небу созерцаний, пройдя среднее — умозрения (λόγοι) ве́дения о промысле и суде, [3606] «рай», страну ве́дения (γνώσεως). [3607] Мир добродетелей, как и стихий, образуется из четырех естественных добродетелей. [3608] От них человек возвышается в рай ве́дения через созерцания. [3609] Ум человека, постигающий истинное, духовное добро, есть древо жизни, стоящее посреди этого рая; чувства, дающие познание чувственного блага и зла — удовольствия и страдания, есть древо познания, [3610] от вкушения которого человек должен воздержаться. Пройдя путь добродетели (и ве́дения), человек достигает благословенной Богом субботы — бесстрастия, этой цели практической философии, [3611] и даже более того — полного упокоения естественной энергии с заменой ее как бы энергией Божественной, слиянием с ней, этого вечно блаженного покоя будущего века, [3612] предвкушаемого здесь лишь частично, когда ум отрешается от всех мыслей о тварном бытии и премысленно соединяется с Божественным Логосом. [3613] Так в человеке образуется мир, состоящий из разнообразных нравственных, естественных и богословских созерцаний, [3614] через которые в нем обитает полнота Божества Логоса. [3615]
<Грехопадение>
Но человек не вкусил блаженной жизни и не достиг Логоса и упокоения в Нем, [3616] а пошел по пути погибели. История грехопадения, хотя и не разрешается преп. Максимом всецело в аллегорию, но все же понимается в переносном смысле, не всецело буквально. Не отрицается участие «мысленного змия», [3617] но в то же время понимается под искусителем чувственное направление мысли. [3618] Оно-то и посоветовало человеку послушаться змия больше Бога и вкусить вместо Хлеба жизни плода для поддержания тленной жизни путем обмена веществ, [3619] в надежде достигнуть так Божеского существования (Быт. 3:4–5). [3620] Человек стал рыться наощупь в веществе без света ве́дения и получил укушение ядовитого искусителя [3621] — удовольствия, [3622] и стал служить плоти вместо Бога и обоготворять служащую к поддержанию телесной жизни тварь вместо Творца. [3623] Потому Господь сказал: «вот, Адам стал как один из Нас», употребляя выражение (множ. число) соответственно расположению человека, который принял лукавый совет диавола («будете, как боги», Быт. 3:5), потерял истинное понятие о Боге и наклонился к многобожию. [3624]
ebooksa