Она вытряхнула содержимое сумки на коврик возле двери и стала перебирать ключи: от маминой квартиры (тут Кира чуть не расплакалась. Видимо, к маме больше ходу нет. Просто Железный Феликс. Если решила вычеркнуть дочь из сердца, так оно и будет), от приемной «Искры», от рабочего кабинета, от почтового ящика… Тот, которым она пыталась открыть дверь, был действительно от квартиры Самохина. Кораблева закинула весь свой хлам назад в сумку и нажала на тугую белую пуговку звонка.
Послышалось движение, шуршание, шепот, затем дверь слегка приоткрылась. В щели показалось пухлое лицо Софьи Борисовны Кац.
– Что вы хотели? – с металлом в голосе спросила она. Этот холодный тон шел ей, как рыбе зонтик.
– Мы? Мы хотели бы зайти, – с вызовом ответила Кира, и сама себе удивилась. Ведь Софья Борисовна гораздо старше ее, а значит, разговаривать с ней подобным образом непозволительно. Но Кире позарез нужно было попасть в квартиру Самохина, и как можно скорее, чтобы проверить свои подозрения. А судя по цепочке на двери, внутрь ее впускать не собирались.
– Вам здесь нечего делать. Эта квартира практически наша. Макар Евграфович нам ее завещал. Так что до свидания, – и Софья Борисовна попыталась закрыть дверь.
Кира всунула в дверную щель ногу и взвизгнула:
– Вы что?! Какое наследство? Макар Евграфович жив! Я сейчас полицию вызову!
При словах о полиции Кац перестала с силой давить на Кирину ногу и ослабила хватку.
– Немедленно откройте, я пришла за лекарством Макара Евграфовича. Рейдеры!
Захлопали двери соседей снизу:
– Эй, кто там буянит? Сейчас в милицию позвоню! Хулиганье!
– Убери ногу, – зашипела Софья Борисовна, – иначе я не могу цепочку откинуть. Скандалистка!
Кира уступила требованию, щель моментально пропала, послышалось звяканье, и дверь распахнулась. Девушка шагнула через порог и почувствовала запах жарящихся шкварок.
– Неплохо вы тут устроились, – не удержалась от язвительности Кира. – Так что за наследство, про которое вы говорили?
Из кухни, с ножом в руках вышел Соломон Исаевич и моментально перешел на визг:
– Это не ваше дело! Мы столько лет ухаживали за Макаром Евграфовичем! Мы заслужили! Он нам квартиру эту завещал! Мы имеем право.
Кира почувствовала, что ее охватывает ярость. Такие сильные чувства Кораблева не испытывала очень давно. Острота ее эмоций сгладилась вместе с уходом из ее жизни Эмила, и наступило время «трех Б»: безразличия, беспомощности, бессилия.
А потом она вступила в «Народную власть», появились Глаша, Аллочка, Сологубова, Торопов, Венька… Макар Евграфович… К ней приходили люди, просили о помощи, и она помогала. Это было так здорово – помогать. И Кораблева почувствовала, что корочка льда, которая сковала ее чувства, начинает таять. Потихоньку. А вот сегодня такой взрыв эмоций!
– Э! Вы чего? Мне наплевать кто, что и кому завещал. Самохин жив! Дайте мне лекарство и идите пируйте, – и Кира двинулась в спальню старика.
За ней по пятам следовали Кацы. Со стороны это, наверное, выглядело очень комично. Они шли клином. Впереди, в качестве вожака – Кира, а по обе стороны от нее «наследники» квартиры.
ebooksa