Мертвая

– А…

– Придется будить или оставить. Понимаешь…

Сложно объяснить, но это место устало. Оно ценило тишину, которую мы нарушили. Да и… просьбы были исполнены, а дела сделаны. Мы же давно вышли из того возраста, когда могли претендовать на то, чтобы пользоваться убежищем просто так.

– Да чувствую, – он зябко повел плечами. И книги взял-таки. Присмотрелся. Вздохнул. – А ты знаешь, я обязан их изъять и сжечь.

– Обойдешься.

Даром что ли род мой принес присягу? Должны же быть у спасителей королевства и верных слуг Его императорского величества свои привилегии.

– У нас разрешение есть… бессрочное.

…и выданное, к слову, не только имперской канцелярией, но и неким орденом, который только-только входил в силу и искал поддержки.

– Хорошо… наверное. Тяжелые, мать его… буди уже красавца… а то ощущение, что с меня вот-вот шкуру снимут.

Глава 30

…спускались мы куда дольше, чем поднимались. И уже внизу Диттер, разбуженный весьма недружеским тычком в ребра, поинтересовался:

– Что случилось?

– Продали тебя… – буркнул Вильгельм, пытаясь удержать стопку книг. Нет, я могла бы взять одну… или две… или даже три, но мне нравилось смотреть, как он пыхтит, сопит и бросает косые взгляды, не решаясь меж тем попросить о помощи. А на Диттера, который сунулся было к книгам, рыкнул так, что и я вздрогнула. Хочет сам? Пускай. Не в моих привычках препятствовать чужим подвигам.

– Хорошую цену взяли?

– За тебя? Не смеши… – на лестницу, которая поднималась в подвалы, Вильгельм смотрел как на кровного врага.

– Она даст тебе отсрочку. До конца этого дела.

Он имел право знать,и Вильгельм с этим был согласен, но место, время и душевное состояние его не способствовали приросту любви к ближним. Вообще из него отличный темный вышел бы…

– Но потом, – я облизала губу. – Боюсь, тебе станет… совсем плохо.

– Ага…

Предупреждение, кажется, не слишком его впечатлило.