Мертвая

– Что-то не так? – Диттер очнулся.

– Что именно?

– Не знаю… но ведь не так?

– Все не так, – буркнул Вильгельм, пытаясь занять водительское место, но я шлепнула его по руке. А будет возмущаться, выделю ему собственный мобиль. – Город этот… люди… Норман, значит?

…он был немногим старше Нормы. Норма и Норман. Мило. В обществе именно так бы сочли, а в статейке, которую всенепременно напечатали, объявляя о помолвке, написали бы, что люди с подобными именами просто должны были влюбиться друг в друга. Норман полноват. Рыхловат. На редкость нерешителен. Он вздыхает и мнет платочек,трогает воротничок рубашки своей, уже изрядно измятый, а после, вовсе забывшись, начинает кусать себя за пальцы. Вздыхает. Спохватывается. Лицо его кругло. Щеки пухлы. Вздернутый какой-то девчачий носик. И пухлые губы бантиком. Ямочки на щеках. Не мой типаж, но кому-то определенно нравился.

– Я… я до сих пор простить себе не могу… – он и говорил-то тонким женским голоском, который раздражал неимоверно. – Мне… мне следовало проводить ее… она… была такой милой, такой… я собирался… собирался объявить ее отцу о намерениях… ухаживать… просить разрешения.

Мямля. Но светлый до зубной боли, а светлые не убивают, во всяком случае, не так, как убили Норму,и я почти готова поверить, что та в посмертии своем оказалась права.

– Я… я осознаю, что… такая девушка могла бы… найти кого-то… куда более достойного… ее красоты и ума… – он запинался и розовел, а на щеках вспыхивали алые пятна,и Норман хватал себя за щеки. Светлые ресницы его трепетали, а в глазах стояли слезы. Возникло почти противоестественное желание обнять этого бедолагу. Но я моргнула,и желание исчезло. Ага…

…а ведь в доме не только он обретается. И дом этот, пусть расположенный в приличном районе, был невелик. Но с другой стороны, дело не в размерах… здесь, в отличие от особняка Ингвардоттеров было чисто. Сиял наборный паркет. Поблескивали позолотой рамы. И картины… вот та мне знакома, на последнем аукционе за нее просили непотребную сумму в сорок тысяч марок. Как по мне мазня того не стоила, но Норману приглянулась…

– Это мой брат, – тихо произнес он, потупившись. – Он покровительствует искусству…

…вызолоченные ручки.

– Старший?

– Младший, – Норман вздохнул. – Он… он очень хороший человек, просто… немного другой…

Насколько другой? И не брат ли приобрел вот ту мраморную глыбу, по недоразумению названную статуей? Нет, что-то в ней было… если приглядеться… то ли волчья морда,то ли раззявленная харя неизвестного чудовища. Мрамор выглядит оплавленным. Манит.

– Я не очень понимаю современное искусство, – Норман с трудом поднялся и потер грудь. – Простите… сердце… я не могу успокоиться… как узнал… мы… у меня были серьезные намерения. А теперь… теперь Норма…

…они встретились в госпитале. Норман состоит в попечительском комитете и к делу относится в высшей степени серьезно. И эта же серьезность, которая на самом деле встречается не так уж часто среди людей его положения, к сожалению, более озабоченными делами суетными, нежели чем-то действительно важным, привлекла его в Норме. Нет, это не было романом в полной мере. Просто… Она очаровала его. Умом. Характером. Своей невероятнейшей способностью сопереживать другим людям… а еще рядом с нею Норман ощущал себя… другим. Не скучным толстяком, не способным в присутствии дамы связать и двух слов.

Да и о чем говорить, если Норман совершенно ничего не понимал в моде. В спектаклях. И в искусстве тоже. Вот брат его – дело другое… Альберт всегда умел находить общий язык с людьми и… и не суть важно. Главное, рядом с Нормой было легко,и Норман впервые всерьез задумался о женитьбе. Он, конечно, осознавал, что его долг продолжить династию, но, признаться, не относился к этому всерьез. Был ведь Альберт. А он всенепременно исполнил бы долг и вообще… у Нормана сердце слабое. Берт, значит… Я обошла статую и тенью скользнула в коридор. Пусть мальчики беседуют, а я осмотрюсь… картины и снова картины… неплохая коллекция. В основном, конечно, современные мастера, но…

Столик. Статуэтки. Белый нефрит и… и если не реплика, то стоят эти крошечные фигурки состояние. А Норман не так прост… я нахмурилась, вспоминая, что слышала о нем… увы, мало… на редкость невыразительная особа. В свете он, если и показывался,то крайне редко…

– Заблудились? – а вот этого типа я бы, определенно, запомнила.

Высокий блондин атлетического образа. И собой хорош, о чем прекрасно знает. Отработанным жестом он поправил челку. Наклонился, мазнув по моей руке губами… одарил оценивающим взглядом. Засранец редкостный. Знаю таких. Но… странно, как мы с ним разминулись-то?