Мертвая

– Не только из-за этого… – я постучала пальцем по клетчатой скатерти. – Он привык считать состояние своим… у Нормана что-то там с сердцем, долго он не протянет, а наследник один, Берти… но если бы появились свои дети… да и без детей жена могла бы претендовать на часть состояния… добавим обман и…

– Завещание? – предположил Диттер.

Вот он пробовал напиток аккуратно, будто опасаясь, что отравят. Очаровательная паранойя…

– Значит, Норма мешала как минимум двоим, – Вильгельм стащил у меня печеньице, сунул в рот и в следующий момент скривился. А что, имбиря здесь добавляют от души,и постоянные посетители знают, сколь специфичны местные сладости.

…отсюда возникает вопрос: а так ли все просто…

…утренние газеты писали о жестоком убийстве, но как-то так… скучно, что ли? Помнится, в прошлом году, когда приезжий учитель застрелил свою невесту, прибывшую на курорт в сопровождении некоего весьма состоятельного господина, газеты старались. Писали так, что даже у меня на глаза слезы наворачивались,так их всех жалко было, и учителя, страстью обуянного,и несчастную девицу, которой захотелось попробовать жизни иной,и даже любовника ее, попавшего в центр скандала. А тут… сухие строки. Размытые снимки. Туманные перспективы следствия. И мой список, на который я пыталась взглянуть иначе… к сожалению, о многих я знала не слишком хорошо. Взять хотя бы Гертруду… семья у нее имелась, но что за семья? А вот про этого Конрада впервые слышу. Адлар – дело другое, с ним единственным мы, пожалуй, подолгу беседовали на темы отвлеченные.

…у него был брат. Сводный. Обычное дело… брак по расчету, законный наследник и условная свобода при соблюдении внешних приличий. Вовремя закрытые глаза и толика благоразумия, значительно облегчающая жизнь обоим супругам. И поздняя любовь, нарушившая правила. Адлар редко говорил о той женщине. Как-то обмолвился лишь, что отец совсем потерял голову и ушел из дому, отчего матушка его страдает… о том, что отец грозится переписать завещание на малолетнего его брата. Малолетнего. Насколько малолетнего?…не переписал. Помнится, преставился пару лет тому, оставив и любовницу,и ее сыночка на попечение Адлару, который этакому подарку не обрадовался совершенно. Матушка… матушка, кажется, жива… и навестить ее стоит. Сдается мне, что нам будет о чем поговорить.

Отговаривать меня не стали. Лишь Диттер буркнул:

– Я с тобой.

А Вильгельм кивнул, подтверждая: он со мной. У самого же дознавателя, после вчерашней прогулки обзаведшегося стойким насморком, явно были иные планы на вечер.

…мне случалось бывать дома у Адлара, но я запомнила это место несколько иным, более светлым, что ли? И менее ярким. Нам открыла девица несколько неопрятного вида и, окинув насмешливым взглядом, сказала:

– Госпожа изволят отдыхать…

При этом девица не прекращала жевать. И попахивало от нее спиртным. Что-то сомнительно, чтобы фрау Биртхольдер позволила бы подобной особе остаться в доме. И если так…

– Мне нужна фрау Биртхольдер, – сказала я, сунув ногу в дверной проем,и девица не отказала себе в удовольствии по этой ноге дверью бахнуть.

Зря, между прочим. Она была медлительна, а я, в отличие от упырей, в приглашениях не нуждаюсь. Пальцы слегка сдавили мягкое горло, и я подтянула девицу к себе. Встряхнула. Приподняла. Что характерно, Диттер не спешил вмешиваться.

– Что здесь происходит? – вежливо поинтересовалась я и улыбнулась, клыки демонстрируя. Девица откровенно побледнела, забулькала и сделала попытку лишиться чувств. Пришлось отпустить.

Пара пощечин и купание в ближайшей луже – дождь шел всю ночь и в лужах недостатка не было – привели горе-горничную в чувство.

– Я… я… я ничего не знаю.

И выбраться попыталась. Из лужи.

– Я тут служу…