Перед сном Иван как следует запер дверь, и даже поставил пару датчиков, поднимающих тревогу в присутствии любого животного крупнее кошки, как привык делать в совершенно диких джунглях и пустынях. Как говорили те же русские — бережёного и беречь не следует. Хотя расшифровывать нюансы этой поговорки Иван, несомненно, предоставил бы специалистам.
Иначе он непременно что-нибудь напутает, а в данном случае любые ошибки могли окончиться плачевно, вплоть до стрельбы от бедра того же рейнджера-шерифа… Или вообще линчеванием. Поди потом, объясняйся в канцелярии Всевышнего, что лично он, Иван, не хотел ничего другого, кроме как пощёлкать своими камерами на марсианской натуре, зарабатывая себе на хлеб.
3
А потом началась работа, привычная, с маленькими сложностями и неожиданными находками, которые обожает каждый фотограф. Иван бродил по окрестностям, иногда для общего плана взбирался на холмы, иногда летал в своём флаере на редкие у этого берега островки, пару раз нырял в аквастате, чтобы запечатлеть жизнь морского дна, и старался как можно меньше контактировать с местными. Это было непросто, но он умел этим заниматься, и даже в ледяных пустынях Сатурна продержался в полном одиночестве три недели, пока не кончился кислород.
Но как бы «весело» ни было на Сатурне, здесь, на тихом и относительно ухоженном Марсе, пусть даже и в окружении этих малопонятных старорусских, пожалуй, было хуже. Нет, разумеется, ни о каком гиде или помощнике после всего, что случилось в первый же вечер, Иван не заикался, скорее всего ему просто отказали бы, а убеждаться в резкости и особенной выразительности этого отказа у него не было желания.
Кроме того, он-то летел в место, где, как полагал, всегда можно поутру заказать кофе, к обеду получить бифштекс хотя бы из мороженного мяса, а на ужин выпить бокал-другой марсианского вина или, на худой конец, пива… Пиво же, как говорили все рекламы на свете, везде одинаковое, даже если приходится пить его из банок с гарантией от порчи в три года. Поэтому он не сделал даже минимального запаса провизии, даже необходимого набора этого самого пива, плёнок и пробных «поляроидных» карточек.
Кое-что удалось купить в местной лавочке на следующий же день, и опять же, преодолевая неприязнь, а порой и откровенную грубость продавца, молодого парня, которому только инструктором в лагере для отмороженных бандитов следовало бы служить.
Через пару дней к нему в номер ввалился всё тот же рейнджер и попытался вызнать, что и как у Ивана выходит. Пришлось ему кое-что продемонстрировать, хотя бы для того, чтобы отбить у местных варваров желание испортить работу, в которую он вкладывал что-то совершенно для себя новое — тайное неудовольствие от этого места, от города, от всех его обитателей. Он-то знал, если уж его вывели из равновесия, это каким-то образом непременно отразится в фотографиях, но поделать что-нибудь с этим было уже невозможно. Оставалось только примириться.
— Значит, вы теперь даже пробных снимков не делаете? — спрашивал рейнджер, бестолково покручивая дорогущую цифровую камеру в пальцах, более привычных к рыболовным сетям и оружию.
— Делаю,— ответил Иван, бесцеремонно отбирая камеру из рук гостя.— Но у вас приходится обходиться самым дешёвым, так сказать, туристическим классом, вот получается… Если бы я знал, что у вас в магазине даже плёнки толковой не имеется, я бы запасся.
— У нас многого нет,— с непонятной радостью констатировал рейнджер.— А отсутствие плёнки не остановило вашу работу?
— От плёнок пришлось отказаться,— буркнул Иван, демонстративно отрывая дверь, чтобы даже этому дурелому было понятно, что разговор затягивается.— Я просто снимаю, а потом по спутниковой антенне пересылаю цифровой сигнал на базовый спутник, кажется, «Марс‑27», он над вами чаще других проходит.
— Пересылаете в цифровом виде…— задумчивости Рейнджера могла бы позавидовать иная скала из пустыни.— Кажется, вы опасаетесь, что если оставите свои плёнки тут, с ними что-нибудь случится?
— Именно эта идея, причём не только по поводу плёнок, но и в отношении моей техники, постоянно приходит мне в голову.
— Странно,— пожал плечами рейнджер,— последний случай воровства у нас случился ровно сорок лет назад, да и то… Украли нитки и машинку для ремонта сетей. Потом машинку вернули, конечно, без ниток. Разве это считается воровством?
— У меня о вашем городке сложилось иное впечатление,— ответил Иван тоном, в котором, как он надеялся, прозвучал металл.
— Уехали бы вы,— вдруг устало высказался рейнджер и ушёл, потирая глаза.
Иван поработал после этого непонятного посещения ещё немного, а утром уже следующего дня случилось… То есть, это невозможно было назвать даже происшествием. Когда он стал копаться в своих прежних снимках, отбирать те, которые можно было признать приличными, внезапно обнаружилось, что краски на фотографиях недавней поры становятся интенсивнее, чище и сложнее одновременно.
Иван даже опоздал к утреннему солнцу, вышел, обвешанный аппаратурой, когда время уже уверенно подкатывало к местному полдню, но делать было нечего. Определить ошибку, где, как и когда он «перегрузил» краски — тоже было необходимо. К сожалению, он не нашёл причину, а это могло значить только одно — у него медленно, но уже довольно заметно ломалась аппаратура, та самая, отремонтировать или заменить которую тут было негде.
Так он оказался перед небольшой парикмахерской, в витрине которой стоял плакатик с глуповатой рекламной надписью — «Мы угадываем характер ваших волос»… Но не обычные самодовольные лакированно-зализанные красавицы с гривами, уложенными немыслимым образом, иллюстрировали этот плакатик. А снимок кусочка морского берега. Сразу было видно, что этот снимок сделан любителем, но… Это было замечательное любительство!
ebooksa