Томас Гаррис оставил дворец фабриканта и направился в менее аристократическую часть города.
* * *
Из дома в дом шмыгала худощавая фигура Томаса Гарриса, он просовывал во все двери свое лицо, нашептывал всякие небылицы и разжигал зверские инстинкты, рассказывая страшные вещи и подкрепляя то здесь, то там свои подстрекательства деньгами. Он и ночью не дал себе покоя, а собрав где-то в дальней комнате избранных друзей, всю ночь до зари угощал их запретным алкоголем.
На следующее утро часть буржуазной прессы напечатала жирным шрифтом:
«Новые доказательства виновности Бен-Товера».
В тексте рассеивались все сомнения в том, что убийство Роулея совершено именно этим негром. Для большей убедительности некоторые газеты привели поговорку о том, что леопарду никогда не удастся смыть свои пятна, и перечисляли заодно все преступления, совершенные неграми со времен отмены рабства. С самым глубоким убеждением они восклицали:
«Граждане Америки!
Доколе еще вы будете терпеть черный террор, доколе над вашими женами и дочерьми будет висеть опасность быть изнасилованными этими черными скотами?
С каждым днем очевидней, что черная раса ниже белой. Еще недавно член нашего Конгресса пал жертвой африканского зверства чернокожих.
Если это преступление не вызовет самого сурового возмездия, вскоре никто более не будет спокоен за свою жизнь!»
За прилавком, в конторе и на кухне эти строки жадно проглатывались мещанством. Не один кулак сжимался при чтении этих строк, не одно лицо было перекошено острой ненавистью:
— Проклятый негр!
Работа Томаса Гарриса была легкой.
* * *
Генри Уорд сидел на обширной веранде своей загородной виллы и время от времени нетерпеливо посматривал на часы. Он дожидался приезда сына, прибывшего на пароходе несколько часов тому назад.
К великому огорчению отца, молодой Уорд не решался вступить в отцовское предприятие. Он изучал медицину и, сдав дипломный экзамен, отправился в Вену, где работал у профессора Фрейда над изучением психоанализа. После двухлетнего отсутствия он возвращался теперь из Европы.
Генри Уорд был человек черствый; однако, единственного своего сына он любил больше всего на свете и ни в чем ему не отказывал. Долгая разлука с Гарвеем была для него очень тяжела, и теперь он как ребенок радовался встрече с ним.
Наконец послышался рожок автомобиля, и старик, с забившимся сердцем, поспешил навстречу высокому, светловолосому молодому человеку, который быстро выскочил из автомобиля и сердечно обнял отца.
Весь вечер они просидели вдвоем, рассказывая друг другу о своем житье-бытье. Только раз во время обеда Генри Уорд был вызван к телефону, от которого он вернулся с сияющим лицом.
Радость встречи была на минуту омрачена, когда Гарвей Уорд заговорил об убитом Джоне Роулее, который был его лучшим другом.
ebooksa