Четверо

– Антропология и психология связаны больше, чем вы можете себе представить. Есть такой замечательный учёный – Карл Юнг. Из Германии. У него очень любопытные идеи. Говорят, что он большой поклонник Гитлера, но мне кажется, что он просто прагматик. Впрочем… Послушайте моего совета, отдохните. Себя надо любить.

– Любить себя? Это эгоизм.

Крамер сделал глоток чая и махнул рукой.

– Бросьте! Эгоизм тоже бывает разным. Я говорю о разумном эгоизме. Если вы правильно заботитесь о себе, то в это понятие входит и забота о тех, кто близок вам. И о своей работе. В конце концов, забота о мире вокруг, если уж на то пошло. Но первым делом в порядок нужно приводить себя. Это не имеет ничего общего с тем понятием эгоизма, с которым вы знакомы.

Введенский закурил, откинулся на спинку кресла. Посмотрел на свои ногти: под ними скопилась грязь. Правы, подумал он, оба правы – и Крамер, и Охримчук.

– В отличие от многих ваших, кхм, коллег, – продолжил Крамер, – вы вызываете во мне уважение. Вы идеальный исполнитель закона. Вы отдали себя служению. Мне очень интересно, почему вы так сложились как человек. Мне было бы интересно узнать, что у вас в голове… Вы какой-то Дон Кихот, вот что. Ладно, давайте к делу. Чтобы подготовиться к лекции, мне нужно хотя бы три дня. Мне нужно откопать свои старые статьи и собрать из них материал.

– А у вас нет готовых лекций?

– Я уже говорил, что не могу позволить себе халтуры. В конце концов, вам тоже будет интересно это послушать. Кстати, как вам вообще в голову пришла эта идея?

– Случайное озарение, – улыбнулся Введенский. – Мы сидели с товарищем Охримчуком возле пирса, и он сказал, что мне надо отдохнуть и сходить в дом культуры. Вот я и подумал про дом культуры.

– Говорю же, идеальный исполнитель. – Крамер снова улыбнулся, а потом вдруг посмотрел за спину Введенского, приоткрыл рот и поспешно встал из-за стола. – Пришли! Подождите немного.

Введенский резко обернулся, чуть не пролив чай на гимнастёрку.

– Кто пришёл?

Крамер показал пальцем на распахнутую калитку.

– Коты.

С улицы во двор, быстро перебирая лапами, прибежал тощий, облезлый грязно-серый кот с оборванным ухом. Следом – ещё два, один рыжий и толстый, а другой белый, с чёрными пятнами на спине. За ними – ещё несколько.

– Коты? – Введенский вопросительно посмотрел на Крамера.

Тот рассмеялся, и вокруг его глаз даже разгладились морщины.

– Коты, – повторил он. – Я их кормлю.

Коты сбежались к крыльцу: первый, тощий и серый, в ожидании уселся у первой скамейки, рыжий и жирный подбежал прямо к Крамеру и стал тереться мордочкой о его ботинок, а белый с чёрными пятнами недоверчиво посмотрел на Введенского, навострив уши.

За ними во двор вбежали ещё несколько котов, потом ещё и ещё. Введенский насчитал десяток, а потом сбился.