Противостояние

Лондон шумел, словно улей, когда Фурия и Кэт оказались на Паддингтонском вокзале. Впервые за долгое время их окружали обычные люди. Когда они шли мимо вокзальной книжной лавки, взгляд Фурии скользнул по книгам в витринах. Большинство обложек в кричащих тонах разительно отличались от переплетённых в кожу сокровищ известных ей библиотек.

– Что там ещё? – спросила Кэт, заметив взгляд Фурии.

– Я ведь библиомантка, а значит, обязана любить все книги? Или как?

Кэт дёрнула плечами:

– Без понятия. Обязана ли?

– Любить не то, что в них напечатано, но хотя бы сам факт, что здесь так много книг, должен меня радовать? Даже в таком месте, где большинство проходит мимо не глядя.

– Книги будут существовать всегда. А с ними и люди, которые их читают, – безразлично брякнула Кэт, хотя Фурия фактически попыталась обесценить все книги на свете.

Фурия завидовала ей за её умение поставить галочку и перейти к следующей задаче. Сама она слишком долго копалась в прошлом, а в последнее время всё чаще и в том, что говорил Зибенштерн: «Однажды кто-нибудь снова вознамерится написать последнюю пустую книгу. И очень возможно, что этим человеком окажешься ты».

Хотелось бы Фурии перенять у своей лучшей подруги её стоическую выдержку, однако она видела, что Кэт счастлива не была. Её отношения с Финнианом были чем угодно, только не дуэтом согласия; оба – упрямцы, снова и снова пытавшиеся притереться друг к другу. В перспективе это стоило бы немалых усилий. А если кто-то встревал между ними вроде Саммербель, ситуация становилась просто опасной. И далеко не романтической.

– Случалось у тебя что-нибудь подобное: ты часто думаешь о ком-то, что тебе кажется, что он должен чувствовать, что ты о нём думаешь? – спросила Кэт. – Или что тоже о тебе думает?

Фурия на секунду задумалась, потом кивнула. Похожее ощущение у неё складывалось во время ежедневной переписки с Северином. Позже она переросла это, по крайней мере, так она себе внушила. И в то время как одна часть её существа не желала больше ни с кем так близко сходиться, другая – как раз об этом тосковала.

Но, видимо, Кэт заботил не только Финниан. По отношению к нему хорошие мысли в итоге перевешивали плохие. Иначе обстояло с её родителями. Сама перспектива после стольких лет опять предстать перед ними, казалось, заставляла Кэт поёжиться. В своей слишком просторной кожаной куртке она, казалось, стала ещё меньше и беззащитнее. Даже поход в бастионы Мардука её так не пугал, как посещение родительского дома.

В Мейфэр, один из самых фешенебельных кварталов Лондона, от вокзала их доставило такси. Водитель высадил их из машины перед домом с высокими окнами, кованым забором и фронтоном, который поддерживали белые колонны. Кэт с тоской посмотрела машине вслед и молча уставилась на чёрную лакированную входную дверь.

– Ещё можно повернуть назад, – предложила Фурия, хотя то, что поворачивать не стоило, ей было прекрасно известно. За многие часы, проведённые в поезде, о родителях Кэт рассказала лишь самое необходимое. Но тем не менее этого оказалось достаточно, чтобы убедить Фурию в срочности визита к ним. Выходило, что только Джонатан и Эльвира Марш были теми людьми, кто мог помочь им разузнать о планах Арбогаста относительно Изиды.

Кэт огляделась: один дом похож на другой, как две капли воды, все – безупречно белые, словно зубы, оскаленные в высокомерной улыбке, способной любого просителя обратить в бегство.

На Фурии была чёрная кожаная куртка, более приталенная, чем на Кэт, а под ней – короткая серая юбка, чулки цвета бургундского и чёрные ботинки. Собираясь за пределы долины, она оделась, чтобы, по возможности, выглядеть по-лондонски – то есть так же, как Кэт, ведь та была единственной знакомой представительницей Лондона в её возрастной категории. Теперь же она испытывала опасения, что в таких нарядах они, пожалуй, излишне выделялись. Две рок-фанатки, с концертного шоу вдруг забредшие на посиделки, чтобы поиграть в лото.

– Прорвёмся, – сказала Кэт.

– Ещё бы!

В первый раз за несколько часов Кэт улыбнулась:

– Я так рада, что ты рядом!