Противостояние

В квартале, который Изида и Арбогаст пересекали, в это время суток все лавки были уже закрыты, а переулки – пустынны. Витрины домов в стиле фахверк и коттеджей грозили лопнуть от книг. Между уютными книжными магазинчиками затесалась лавочка с библиомантическими благовониями – от «Старого атласа» до «Нежной вязи». Спецпредложением этой недели было благовоние «Весь в пятнах сырости книжный футляр», на следующей скидку объявили на «Тетрадочку без древесины». Некоторые из этих ароматов Изида испробовала на себе не из тщеславия, а чтобы сохранять инкогнито. Не секрет, что существовали библиоманты, распознававшие коллегу по книжному запаху, свойственному его телу. Её частенько выручал «Совершенный плагиат».

Арбогаст указал в глубине тупика на один магазинчик с потрёпанными карманными книжками. По всем признакам лавочка прикладывала неимоверные усилия, чтобы оставаться неприметной для клиентуры, ведь наведывавшиеся в Либрополис больше интересовались ценившимися на вес золота первыми изданиями и букинистическими редкостями, а не потёртыми бестселлерами в дешёвых переплётах.

В ответ на стук им открыла женщина, такая же неприметная, как и товар у неё в витринах, и хотя, по своему обыкновению, Изида приготовилась запечатлеть её лицо в памяти, уже через несколько секунд от него остались только расплывчатые воспоминания. Впустив Изиду и Аргобаста, женщина без лишних слов скрылась за дверью. Арбогаст повёл Изиду вверх по лестнице, стёртые ступени которой, казалось, должны были скрипеть, на деле же не издавали ни малейшего, даже самого тихого звука, пока оба гостя поднимались на второй этаж.

– Окна внизу звуконепроницаемы и пуленепробиваемы… – начал он, едва они вошли в зал, занимавший весь этаж.

Четыре стены до потолка были заставлены стеллажами, забитыми брошюрами. Они служили книгами-мишенями для прыжков, с помощью которых агент в случае нужды мог перенестись сюда, в безопасное место. Популярный триллер есть везде, равно как излюбленный сентиментальный роман или же расхожий талмуд фэнтези. Доступность делала их идеальным средством для прыжков, чем и пользовались агенты Академии.

Центр помещения оккупировали четыре кожаных кресла, на столе стоял электрочайник, чашки, пакетики с заваркой, а кроме того, тарелка с печеньем. Арбогаст немедленно взялся готовить для них чай, и постороннему наблюдателю не пришло бы и в голову, что этот любезный пожилой джентльмен только что в одиночку уложил две дюжины лучших кадров Мардука.

– К чему эта прогулка? – Изида осталась стоять. – Готова поспорить, что книги для прыжка у тебя с собой.

Арбогаст спокойно разложил пакетики по чашкам.

– Прыжки – вещь нынче ненадёжная, не то что раньше.

– Что это значит, чёрт побери?

– Сейчас поясню. – Он включил электрочайник и опустился в одно из кресел. Своё длинное пальто он не снял, как и Изида – своё. – Терпение никогда не было твоей сильной стороной.

– Брось ты этот чёртов чай, Аттик, и скажи мне, что тебе нужно. – Она ощутила, как зуд охватывает её шрам, словно та часть её, что стала книгой во плоти, никак не могла дождаться, чтобы распахнуться. Изида всё ещё убеждала себя: «Лишь часть меня – книга, в остальном же я такая, какой была всегда». Но она знала, что это самообман и что Арбогаст ни за что не должен докопаться до истины. Он ещё не предполагал, что имеет дело с экслиброй. Но стоит ему всерьёз об этом задуматься, как воспоминания подладятся под изменённое прошлое. И тогда он сразу же захочет её убрать.

Но схватку с ним Изида хотела оттянуть до того момента, когда соберёт важную информацию. Её мощь как экслибры Зибенштерна была столь же велика, сколь и быстролётна. Промежутки бодрствования, перемежавшие фазы, когда она впадала в многосуточный восстановительный сон, становились всё короче. Следующая такая фаза должна была вот-вот наступить.

– Сядь-ка! – Арбогаст и раньше владел искусством отдавать приказы как бы между прочим. В голосе его сквозило что-то гипнотическое, та же тихая сила, однажды увлёкшая маленькую девочку в лицее Ле Карре.

Прежде чем Изида подчинилась ему, она попыталась с помощью всех органов чувств обнаружить следы западни в других помещениях дома. Но кроме неё и Аттика только книги излучали слабую библиомантическую ауру. Больше здесь не было никого.

Изида медленно опустилась в кресло напротив Арбогаста. Продолжать стоять – значило бы упорствовать, а она сопротивлялась прежнему распределению ролей: он – сознающий своё превосходство ментор, она – вспылившая, неуверенная в себе ученица.

– Не знаю, где ты прячешь эту орду беглых экслибров, – произнёс Арбогаст в то время, как в чайнике закипела вода. – Надеюсь только, ты не переправила их через границы убежищ. В обычном мире экслибры представляют риск для всех. Одно неверное слово – и покров, столь долго хранивший нас от взоров наружного мира, падёт.

– Это были бы не первые экслибры, кому удалось бы прорваться через ворота наружу.

– Но тех, кому это удалось, довольно быстро нашли и обезвредили прежде, чем они успели натворить бед. Вспомни хотя бы Ливерпуль.

Естественно, будить воспоминания, противоречащие всему тому, что она сегодня собой представляла и делала, – это часть его тактики. Не раз она преследовала и истребляла экслибров вне убежищ, поэтому случившимся в Ливерпуле гордиться не приходилось. Два года спустя она решила уйти из Академии и проследить своё происхождение; тогда она пустилась на поиски «Атласа горизонтов».