Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

Она тоже пристально посмотрела на него:

– Даже в виде одолжения?

– Это другой разговор. – Глаза у него чуть сузились. – Вы просите об одолжении?

Она поставила чашку и отрицательно помотала головой:

– Нет, Питер, не сейчас. Потом – может быть, но не сейчас. – (Он нахмурился еще больше.) – Что такое?

– Я задумался, какую угрозу может представлять для вас Орланда. Почему сегодня вечером? Очевидно, это связано с Линком. А отсюда неизбежно следует, что сегодня она с ним, и этим объясняется то, что, когда я позвонил, у вас был такой жуткий голос.

– Действительно жуткий?

– Да. О, я, конечно, заметил, как Линк смотрел на нее в Абердине, как вы смотрели на него и как она смотрела на вас. – Он отхлебнул чаю, и выражение лица у него становилось все жестче. – Вечеринка, конечно, была еще та. С нее много чего началось, большая напряженность, серьезная драма. Это так увлекательно, если абстрагироваться от своего участия в ней. Но вам это вряд ли удастся, верно?

– А вы всегда наблюдаете и слушаете?

– Я пытаюсь научиться наблюдать. Стараюсь с толком использовать зрение, слух и другие чувства. Вы такая же. От вас мало что ускользает.

– Может быть, а может быть, и нет.

– Орланду учили жизни Гонконг и Горнт, поэтому, если вы планируете схватиться с ней за Линка, лучше приготовьтесь к жестокому сражению – коль скоро она решила завладеть им, в чем я пока не уверен.

– Возможно ли, что Горнт использует ее?

– Насколько я понимаю, об Орланде заботится сама Орланда, – заметил Марлоу, помолчав. – Разве не все дамы такие?

– Большинство дам подстраиваются под мужчину, хочется им этого или нет.

– Судя по тому, что мне известно про вас, вы можете справиться с любым противником.

– А что вам известно про меня?

– Много. – Снова эта легкая, непринужденная, мягкая улыбка. – Что, помимо всего прочего, вы умная, храбрая и что у вас великолепная репутация.

– Я так устала от этой репутации, от этого «лица», Питер. В будущем… – Она улыбнулась такой же теплой улыбкой. – С этого момента в моей книге человек будет завоевывать не лицо, а задницу – или как там вы еще произносите это слово – или терять ее.

Он рассмеялся вместе с ней.