Муж никогда не говорил Рико, в чем заключается его работа, а она никогда не спрашивала. После Вены легко было сделать вывод, что работа эта нелегальная и как-то связана с международной преступностью или шпионажем. На преступника Ганс не походил.
Так что с тех пор она стала еще более осторожной. Пару раз ей показалось, что за ними следят, – в Цюрихе и когда они ездили кататься на лыжах, но он лишь отмахнулся: не о чем беспокоиться. «Но будь готова к тому, что может произойти всякое. Держи все свои ценные вещи и личные документы, паспорт и свидетельство о рождении, в дорожной сумке, Ри-
Теперь, после смерти мужа, когда почти все его инструкции были выполнены, и она получила деньги, и ей позвонил тайбань, чтобы вызвать сюда, жизнь Рико переменилась. Теперь она могла начать сначала. Ей двадцать четыре. Прошлое осталось в прошлом, а карма есть карма. Денег тайбаня более чем достаточно, чтобы жить безбедно многие годы.
В брачную ночь муж сказал ей: «Если со мной что-то случится, тебе позвонит человек по имени Кернан. Перережь телефонные провода – я покажу как – и немедленно уезжай из Цюриха. Брось все, возьми лишь дорожную сумку. Доедешь на машине до Женевы. Вот ключ. Им откроешь депозитную ячейку в Швейцарском банке Женевы на рю Шарль. Там деньги и кое-какие письма. Точно следуй инструкциям, дорогая, о, как я люблю тебя. Оставь все. Сделай все в точности, как я сказал…»
Она так и сделала. В точности. Это был ее
Перекусила телефонные провода ножницами для резки металла сразу за коробкой, укрепленной на стене, так что это было почти незаметно. В Женеве, в депозитной ячейке банка, нашла письмо с инструкциями, десять тысяч американских долларов наличными, новый швейцарский паспорт, с печатями, с ее фотографией, но с другим именем и другой датой рождения, и новую метрику, которая свидетельствовала, что она родилась в городе Берне двадцать три года назад. Рико понравилось новое имя, которое он ей подобрал, и она вспомнила, как в безопасности гостиничного номера, окна которого выходили на прелестное озеро, она плакала по нему.
В той же ячейке хранилась сберегательная книжка, выданная банком Женевы на ее новое имя, – вклад составлял двадцать тысяч американских долларов. А еще ключ, адрес и купчая на небольшое шале у озера, полностью меблированное. Дама, присматривавшая за домом, знала лишь ее новое имя и то, что она – вдова и была за границей: купчую оформили на новое имя Рико, хотя дом приобрели четыре года назад, за несколько дней до ее свадьбы.
«Ах, хозяйка, как я рада, что вы наконец-то вернулись домой! Путешествовать по чужим краям, должно быть, утомительно, – приветствовала ее приятная, хотя и простая старушка. – О, последний год или около того ваш дом снимал один очаровательный, спокойный англичанин. Он исправно платил каждый месяц, вот счета. Сказал, что, может быть, приедет в этом году, а может, и нет. Ваш агент – на авеню Фермé…»
Потом, бродя по шале – широкое и чистое озеро в окружении гор, дом, чистый, как эти горы, картины на стенах, цветы в вазах, три спальни, гостиная, веранды, крохотные, но для нее в самый раз, ухоженный сад, – она зашла в главную спальню. Среди калейдоскопа небольших картин различных форм и размеров на одной из стен Рико увидела то, что вначале приняла за часть старого письма в рамочке под стеклом, на желтеющей уже бумаге. Она узнала его почерк. Написано было по-английски. «Столько счастливых часов в твоих объятиях, Ри
Огромная двуспальная кровать казалась почти выпуклой от накинутого на нее разноцветного толстого пухового одеяла; через открытые окна нежной волной струился воздух, который нес с собой ароматы лета; вершины гор осыпаны снегом, как сахарной пудрой. Она снова плакала, и шале ей очень понравилось.
Рико не провела там и нескольких часов, как позвонил Данросс, и она села на первый же самолет, и вот она здесь, бóльшая часть работы завершена, никакой нужды возвращаться нет, с прошлым покончено – если она этого пожелает. Насколько она понимала, новый паспорт был настоящий и свидетельство о рождении тоже. В Швейцарию возвращаться незачем – если только из-за шале. И того письма в рамке.
Она оставила письмо на стене. И решила, что пока дом принадлежит ей, оно останется там, где его повесили.
Глава 76
Орланда сидела за рулем своей небольшой машины. Рука сидевшего рядом Бартлетта легко обнимала ее за плечи. Они только что перевалили через вершину холма на пути из Абердина и теперь, еще окруженные облаками, направлялись вниз по склону на Мид-Левелз, к ней домой, в Роуз-Корт. Они были счастливы вместе, чутко чувствуя друг друга и чего-то ожидая. После ланча они перебрались на гонконгскую сторону, и она повела машину на юго-восточную оконечность острова, в Шек-О, чтобы показать загородные дома некоторых тайбаней. Местность была неровная и малонаселенная: холмы, овраги, рядом всегда море, голые скалы и камни.
Из Шек-О по вьющейся вдоль южного побережья дороге они добрались до Рипалс-Бэй[141]. Там выпили чаю с пирожными в чудесном отеле, на веранде, выходившей к морю, потом поехали дальше мимо Дипуотер-Коув в Дискавери-Бэй, где Орланда остановилась у смотровой площадки.
– Посмотри вон туда, Линк, это замок Ток!
Большое нелепое строение, похожее на крепость норманнов, гнездилось у обрыва высоко над водой.
– Во время войны канадцы – канадские солдаты[142] – защищали эту часть острова от вторгшихся японцев и отступили в замок Ток, чтобы занять там последнюю линию обороны. Когда они сдались превосходящим силам противника, в живых оставалось около двухсот пятидесяти человек. Японцы загнали их на террасу замка Ток и штыками сбросили на скалы внизу.
– Господи. – Высота там была, наверное, больше ста футов.
– Всех. Раненых и… и остальных, всех.