Гайдзин

Макгрегор вздохнул:

– Слушаюсь, сэр, очень хорошо. Капитан, как насчет того, чтобы посадить его верхом?

– Как драгуна? Это смешно, садовник не сможет держаться в седле и управлять лошадью. Пусть уж лучше идет пешком, нужно поплотнее окружить его солда…

– Ставлю пятьдесят фунтов против медного фартинга, что этот олух не сможет шагать в ногу, он будет бросаться в глаза, как шлюха в епископских подштанниках!

Тогда Тайрер предложил:

– А что, если мы всунем его в мундир, перебинтуем лицо и руки и понесем его на носилках – сделаем вид, что он болен.

Офицеры посмотрели на него, потом просияли.

– Здорово придумано!

– Даже лучше, – радостно добавил Паллидар, – мы притворимся, что у него какая-нибудь заразная болезнь: оспа, корь, чума!

Они дружно захохотали.

Офицер-самурай и несколько стражников, которые были допущены в опустевшую миссию, обошли вслед за Тайрером, Макгрегором и четырьмя драгунами все здание. Их обыск был очень тщательным, они заглянули в каждую комнату, в каждый шкаф, даже на чердак. В конце концов офицер удовлетворенно кивнул. В холле стояло двое носилок, на каждых лежало по солдату, у обоих был жар, оба были перевязаны, один частично, другой, Хирага, полностью – голова, руки и ноги – все, что торчало из потемневшего от пота мундира.

– Оба очень больны, – сказал Тайрер по-японски, Хирага дал ему нужные слова. – У этого солдата оспа.

Одно упоминание об этой болезни заставило самурая побледнеть и отступить на шаг – в японских городах постоянно вспыхивали эпидемии оспы, хотя они и не были столь губительны, как в Китае, где от нее умирали сотнями тысяч.

– Об этом… об этом необходимо доложить, – пробормотал офицер, он и его люди прикрыли рот ладонью, поскольку считалось, что заражение и распространение болезни происходит, когда здоровый человек вдыхает зараженный воздух, находясь рядом с больным.

Тайрер не понял его, поэтому просто пожал плечами:

– Человек очень больной. Нет подходить близко.

– Я не собираюсь подходить к нему, вы думаете, я сумасшедший? – Высокий самурай вышел на веранду. – Послушайте, – тихо сказал он своим людям. – Не говорите ни слова об этом остальным на площади, а то может начаться паника. Вонючие чужеземные собаки. А пока что держите глаза открытыми, этот Хирага где-то здесь.

Они прочесали всю территорию миссии и осмотрели все постройки, всех ее работников и солдат, построенных в тени и нетерпеливо ожидающих, когда можно будет двинуться вниз к причалу, где их ждали баркасы. Наконец, полностью удовлетворенный осмотром, офицер с досадой поклонился и вышел из ворот. Снаружи толпились самураи, Дзёун, по-прежнему связанный, стоял в первых рядах, садовники, цепенея от ужаса, все так же сидели на коленях в один ряд, все без шляп, все голые. Когда он приблизился, они еще глубже уткнулись головами в землю.

– Встать! – сердито рявкнул он, с отвращением вспомнив, что, когда он приказал им раздеться, ни у одного из них не оказалось ни выбритой сверху особым образом головы, ни ран от меча, ни порезов, ни каких-либо иных признаков, указывающих на принадлежность к самурайской касте, из чего он вынужден был заключить, что его жертва все еще прячется внутри или сумела ускользнуть. Теперь он был разозлен еще больше и, тяжело ступая, подошел к Дзёуну.

– Чтобы спрятаться, ронин Хирага либо полностью обрил себе голову, либо отпустил волосы, как у этого отребья. Укажи на него!