Гайдзин

– А, прошу прощения, пожалуйста, извините меня, – затараторила она, веря ему. «Хорошо, я боялась, что это его ребенок, – сказала она себе, испытывая громадное облегчение. – Мне не нужны новые осложнения с этим человеком». – Это меня не касается.

– Просто помогаю подруге друга. В Пьяном Городе.

– Пожалуйста, извините меня, мне очень жаль.

Он улыбнулся одними губами.

– Вы знаете жемчуг. Эта ценность пятьдесят раз стоит цены лекарства.

Ее улыбка осталась такой же любезной, а голос ласковым, но внутри она заскрежетала зубами.

– Я отдам оценить их. Конечно, они стоят больше, чем лекарство.

– Конечно.

Он раскрыл ладонь, и она взяла их. Жемчужины были почти черными, жемчужины Морского острова. Она прикоснулась ими к зубам, чтобы определить, холодные ли они, как должны быть, потом осторожно надкусила, но ее зубы не оставили на жемчуге ни вмятины, ни царапины. Убедившись теперь, что они настоящие и стоят дорого, она спросила с нежностью:

– Цена, старый друг?

– Цена такая: все лекарство, даже если первый раз не поможет. Что нужно, если питье не поможет, понимаете? Что нужно… все, что нужно, чтобы остановить развитие ребенка. Да?

– Да, – радостно согласилась она, зная, что это будет замечательная сделка. – Гарантированное… устранение, прерывание.

– Плюс двадцать золотых обанов, – добавил он и с восторгом увидел, как ее лицо исказила гримаса подлинного ужаса, хотя эта сумма не составляла и трети того, что она выжмет за серьги при продаже – оправа стоила недорого, но он настоял, чтобы ювелир-китаец использовал лишь самые лучшие жемчужины.

Райко издала протяжный стон, потом выругалась, и они принялись торговаться без конца, наслаждаясь этим поединком, зная, что истинная стоимость лекарства и советов врача почти ничего не значила для мамы-сан. Вскоре они уже приблизились к заключению сделки, и тут, как-то вдруг, настроение ее изменилось, она странно посмотрела на него, жалея и печалясь за этого человека, который ей нравился, и подумала: «Следует ли мне вмешиваться в чужую карму?»

– Что? – с подозрением спросил он.

– Дайте мне подумать немного, Фурансу-сан.

Позже, совершенно другим голосом, теплым и мягким, как в те старые дни, когда он был ее первым клиентом и щедро напоил и накормил весь дом, чтобы отпраздновать его открытие, она сказала:

– С тех пор как мы встретились, много воды протекло под многими мостами, много было радости и смеха в нашем Плывущем Мире и, как всегда бывает в этой жизни, также печали и целое озеро слез, не по моей вине. Я вдруг вспомнила, что последний раз мы так торговались из-за контракта Ханы.

Его лицо превратилось в маску.

– Не говорить про Хану.