Гайдзин

Этот юный идиот пошел не в отца, а в деда. Господи, вот это был человек!» Стронгбоу выходил с ним в море несколько раз, торгуя опиумом вдоль китайского побережья, сначала как гардемарин, потом как помощник канонира, потом как третий помощник капитана при Стриде О́рлове по прозвищу Горбун – первом хозяине клиперного флота компании после тайпана.

Он увидел, как Малкольм обнял одной рукой девушку, она еще крепче прижалась к нему, и его сердце распахнулось им навстречу. Трудно взрослеть, трудно быть тайпаном, или почти тайпаном, Благородного Дома, имея такого деда и такую мать. Он подчеркнуто перешел на другую сторону квартердека и стал вглядываться в море. Первый помощник последовал за ним. Они оба подняли глаза к парусам, когда несколько морских птиц, отдыхавших там, поменялись местами, крича и хлопая крыльями. Потом одна нырнула вниз с бом-брам-рея, и они видели, как она растаяла в темноте, отправившись на ночную охоту за рыбой. Еще одна отправилась за ней следом так же бесшумно.

Малкольм и Анжелика не шевельнулись, они не замечали ничего вокруг. Получасовые песочные часы на мостике опустели. Тотчас же вахтенный перевернул их и прозвонил шесть склянок, одиннадцать часов вечера; звяканье колокола эхом отозвалось и с других кораблей в заливе. Они пробудились от грез.

– Пора вниз, Эйнджел?

– Скоро пойдем, милый. Чэнь сказал, что позовет нас, когда каюта будет готова. – Она думала об этом с того самого момента, когда он произнес: «Как бы ты отнеслась к тому, чтобы обвенчаться сегодня…» Она улыбнулась и поцеловала его в подбородок, готовая и спокойная. – Привет, мой дорогой муж, у нас будет такая удивительная жизнь, я обещаю. Больше никакой боли, ты поправишься и станешь здоровее, чем раньше. Обещаешь?

– Тысячу раз… моя дорогая жена.

Морские птицы продолжали камнем падать с рей, потом подошел Чэнь и доложил, что все было сделано так, как приказал тайпан. Малкольм добавил на кантонском:

– Теперь запомни, не разбуди тайтай, когда будешь будить меня.

«Тайтай» означало повелительница повелителей, первая жена, которая обладала высшей властью и была непререкаемым авторитетом в любом китайском доме, так же как муж повелевал за его пределами.

– Приятных снов, господин, десять тысяч сыновей вам, мисси.

– Тайтай, – поправил его Малкольм.

– Десять тысяч сыновей вам, тайтай.

– Что он сказал, Малкольм? – спросила она с улыбкой.

– Он пожелал тебе счастливого брака.

– Додзо, Чэнь, благодарю тебя, – ответила она.

Чэнь подождал, пока они не пожелали спокойной ночи вахтенным офицерам и не спустились вниз – Малкольм, помогая себе тростью и опираясь на ее плечо. «Ай-й-йа, – подумал он, пробираясь к трапу полубака, – пусть все боги, большие и малые, оберегают господина и пошлют ему ночь, искупающую все его страдания – прошлые и грядущие, – но сначала пусть они подумают обо мне и моих заботах и объяснят Светлейшему Чэню и тайтай Тесс, что я не имею к этому браку никакого отношения».

С квартердека Стронгбоу видел, как Чэнь спустился вниз.

– Вы нашли, где разместить их? Я имею в виду слуг?

– Мы повесили гамаки в парусном кубрике по правому борту. Им там будет удобно, если только мы не попадем в шторм.

– Хорошо. Не желаете выпить сейчас чая, мистер?