— Ты никогда не поймешь. У тебя… — она хотела сказать «У тебя мировосприятие обывателя», но не знала, как сформулировать это по-французски. — У тебя простой ум. Деньги, встречи, разговоры — вот и все интересы. Это не плохо, все люди ж разные. Но мир видений… ты не сможешь его покорить.
— Ты прочла мои пьесы?
— Они остались в сумке, а сумка искупалась в реке. Как думаешь, что стало с бумагой?
— Жаль, что ты так категорично судишь о человеке по нескольким фразам. Ты совсем меня не знаешь…
Тяжелый комок боли надавил на лоб Катрин, и она испытала резкую потребность оказаться в одиночестве.
— Думаю, тебе пора.
— Как, уже все? Даже не хочешь узнать, как поживает наш общий друг?
— Я хочу знать о нем только одно: что он не может меня достать. Тут стена и решетки, а еще он считает меня мертвой.
— Мертвой?
— Да, статуя сбросила меня с большой высоты. Но я упала в Сену и выжила. Странно, что не разбилась о дно. Видимо, там было очень глубоко.
— Хочешь сказать, тварь облажалась?
— К счастью.
— Раз ты выжила, она не хотела тебя убивать. Я так считаю.
— Нежданное милосердие! Что ж, мне надо вернуться в палату.
После этого разговора Стефан отправился в кабинет главврача, где попытался обсудить условия «освобождения» Катрин. К его удивлению, главврач заявил вот что:
— Мадам Волкова содержится здесь не из намерения лишить ее свободы, а потому, что она действительно больна. Ей требуется надлежащее лечение, и если вы искренне желаете ей добра, то согласитесь, что ее следует оставить в лечебнице до полного выздоровления. Что до пожертвований, больница принимает их на банковский счет… Реквизиты вы можете узнать у нашего бухгалтера или на сайте.
За воротами его ждал бледный хранитель.
— Они всегда будут отвергать тебя. Зачем ты ищешь других собеседников? — спросил он. — Я тот единственный, кто понимает настоящего тебя.
Стефан промолчал, не найдя, чем возразить.
«Г-н Рено,