— Вольфович, сыми каску-то! — снова пожалел кто-то агента по продаже подержанных холодильников.
— Он боится, что на него холодильник упадёт, — предположил другой зевака.
— Не, что авоська с курочкой с неба свалится.
— А бронежилет зачем?
— Ха-ха-ха!
— Что вы смеётесь? — обиделся Жигулёвский. — У меня опасная работа. Кто-то может стрельнуть в меня из толпы. Я ж не знаю, что он хочет, купить у меня холодильник или меня убить. У меня очень опасная и тяжёлая работа. Мало того, что меня уволят из-за того, что никто не покупает у меня холодильники, меня ещё посадят за то, что я сейчас тут с вами разговариваю, это однозначно.
— Вольфович, так может, ты лучше в адвокаты пойдёшь, как твой папа? — предложил бедному агенту сердобольный зевака.
— Что ты трогаешь моего папу? Какое тебе дело до моего папы? — не на шутку оскорбился Жигулёвский. — Да, мой папа был адвокат, а мама была русская, и не нужно трогать моего папу. Что он тебе сделал? Его давно нет, потому что он умер. Эй ты, иди сюда, я хочу на тебя посмотреть. Иди сюда, я тебе сказал!
И не дожидаясь, пока интересующийся его папой подойдёт ближе, Жигулёвский, окончательно рассердившись, бросил в него вилку от холодильника. Но так как вилка была на шнуре, то, сделав незамысловатый пируэт, она повисла на краю фургона. Видя, что его снаряд не достиг цели, Владимир Вольфович вытащил из холодильника ёмкость для овощей и со всей силы запустил в обидчика…
Наина Иосифовна не стала ждать, чем закончиться потасовка агента с покупателями. Она пошла домой. К тому же агент со своими холодильниками оттянул к себе весь народ, и на её носки никто даже не смотрел.
Наина Иосифовна очень устала, ломило спину. В таком возрасте простоять на ногах несколько часов не шутка. И продала она сегодня всего одну пару. Неудачный день. Да и вязать-то особо некогда: на ней практически держится весь дом, готовка обедов на всю семью. Танюшка то с утюгами стоит, то работу ищет — бьётся из последних сил, собой заняться некогда. А ведь молодая ещё… Глебушка маленький совсем. Как там Боренька в колхозе-то, в поле? Мёрзнет, небось, в драненькой телогрейке. Носит ли носки, что она ему положила? Борис, слава Богу, оклемался, в себя приходить стал. А то ведь был — страшно смотреть. Ну ничего, Бог даст, выживем. Не привыкать.
Вдруг возле стены дома в свете ранних фонарей блеснула тёмным стеклом пивная бутылка. Наина Иосифовна прошла было мимо, но потом призамедлила шаг.
«Восемь копеек, всё-таки… Добавить — вот и буханка хлеба…»
Она остановилась и воровато огляделась вокруг. Народу-то почти и нет, взять что ли незаметно?
Наина Иосифовна вернулась к бутылке, опасливо озираясь. «Вон двое идут, да мужчина на той стороне…» Ей казалось, что они на неё смотрят, и знают, зачем она вернулась обратно.
Наина Иосифовна поставила сумку рядом с бутылкой и, нагнувшись, стала рыться в ней, будто что-то ища. Другой рукой она подобрала свой трофей и быстро сунула в сумку.
«Господи, стыд-то какой… — Наина Иосифовна почти бежала с места своего преступления. — Как гопница».
Папаша Зю закручивает гайки
Владимир Вольфович Жигулёвский оказался прав: продукты из магазинов стали исчезать совершенно. Полки сиротели на глазах и покрывались пылью. Зияющие пустотой унылые витрины продавщицы заставляли отечественными сковородками, стиральным порошком и прочим сопутствующим товаром.
— В этих лавках совсем ничего нет, — резюмировала на коммунальной кухне Харита Игнатьевна. — В магазинах ещё хоть что-то было; в маркетах и шопах были полные полки; в супермаркетах было всё. В лавках нет ничего.
ebooksa