Мастерица игр дает понять, как легко меня заменить. Пытается вызвать мою ревность. У нее получается.
Но черта с два я позволю ей об этом догадаться.
Я поворачиваюсь к Оуэну и улыбаюсь так ослепительно, что он моргает:
– Тебе понравилось?
– Это было потрясающе! Публика, свет рампы, аплодисменты. Я в жизни ничего подобного не испытывал!
– Не слишком привыкай, в шоу не хватает талантов Анны, – решительно одергивает Жак.
Я с изумлением оценивающе смотрю на импресарио, а у мамы на губах застывает улыбка.
Она хватает шаль и накрывает мои ноги.
– Да, конечно, но как замечательно, что у нас есть замена на всякий случай.
Затем пристально смотрит на меня черными глазами, выдавая, что улыбка ее – фальшивка. Это женщина совсем не похожа на мать, которая утром расчесывала мне волосы, поэтому я отворачиваюсь с болью в сердце.
Но прежде, чем мадам успевает отойти, я робко касаюсь пальцами ее руки. Ее чувства всегда легко прочитать, но я давно научилась по возможности не обращать на них внимания. Девочке не следует знать, какую неприязнь питает к ней родная мать. Сегодня ее эмоции настолько смешаны, что мне сложно их постичь. К моей радости, среди обычного возмущения, нетерпения и целеустремленного желания есть любовь, но также я чувствую и ее страх. Пытаться выяснить, что пугает маму, сродни попытке разобраться в наборе карт таро. Я знаю, что это как-то связано со мной, но боится ли мадам Ван Хаусен за меня или меня саму?
Понятия не имею. Однако в одном сомнений нет: она не хочет, чтобы я участвовала в представлениях.
Глава 21
Я в сотый раз бью подушку. Будь на ее месте человек, давно бы уже умер. Как мама смеет? Да из меня мать намного лучше, чем из нее! Я бегаю за покупками, вожусь с переездами, нахожу работу и обманываю людей. Все ради мадам.
Я снова колочу по подушке, вспоминая, сколько раз играла роль шпиона, выискивая сведения о клиентах, которых маме хотелось надуть; всю черную работу, которой я занималась, чтобы у нас было, что поесть. Взамен же просила лишь возможность творить иллюзии!
А теперь мама хочет отобрать у меня и это.
Но почему? Какой ей прок? И что я буду делать, если не смогу выступать?
Я яростно утираю текущие слезы. Ну и чего так удивляться? Я всегда именно этого и боялась. Самый жуткий кошмар наяву. Нет. Я глубоко вдыхаю. В самом жутком моем кошмаре мама оставляет меня в номере дешевого отеля. По крайней мере, этого она не сделала.
Я сердита, напугана и ошеломлена. Такова история наших с матерью взаимоотношений. Когда я думаю, сколько переживала последние недели, на что шла, чтобы обеспечить ее безопасность…
Закрываю глаза, но они снова открываются, напоминая, что я проспала большую часть дня. Вздохнув, наклоняюсь, включаю свет и нащупываю под матрасом спрятанную записную книжку. Перелистываю грубые зарисовки трюка, сделанные около года назад.