Сумерки

— Точно граф, — прошептала купчиха, невольно сжимая в руках юбку и с испугом слушая Колобродова.

— Такой вид обыкновенно бывает у вурдалаков. У вампиров, что кровь сосут. Значит, наш Синяя Борода и есть самый настоящий вампир, — заключил Серафим Искатель, пытливо глядя на Ивана, на чьем лице играли красные пятна, как это обычно бывает при сильнейшем волнении.

— Не иначе как вампир, — вставил Залежев.

— Да и тела бывших жен, ведь это же не прах, не кости, а высушенные мумии. Вампир выпил из них всю жидкость. Когда из тела вывести всю жидкость, то тело засыхает, а не разрушается, — объявил бывший станционный смотритель. — Точно так же поступает со своими женами и наш граф. Я навел о нем кое у кого справки. В первый раз он женился на княжне Долгоруковой, кою звали Лизою, шестнадцать лет назад. Об этом конечно же уже успели позабыть, что было только на руку графу, однако ж молодая жена скоропалительно умерла вроде как от сердечного приступа.

— Граф говорил, что сам довел ее до смерти, застыдив за супружескую провинность, — тихим, надломленным голосом сказал Иван.

— Именно! Именно что довел! — воскликнул Серафим Колобродов. — Он сам же создал ей такие условия, при которых она стала в полной его зависимости. А уж он-то и воспользовался этим и испил от ее крови сполна. То же самое произошло и со второй его женою, с Лизаветой Троекуровой, за которую он еще и приданое получил весьма приличное. Нынче же новая жертва находится в его власти! — громким голосом возвестил, вставая со стула, Серафим. — И эта жертва — Лизавета Мякишкина!

Безбородко тоже вскочил со скамьи. Колобродов подошел и обнял молодого человека.

— Идите, сударь вы мой, остановите исчадье ада, пока не поздно, — со значением сказал он и перекрестил Ивана.

Тот кивнул головой и повернулся к купчихе.

Аделаида Павловна, все еще сидевшая на скамье и завороженно смотревшая на Серафима Искателя, перевела взор свой на возлюбленного.

— Иди, Ванечка, видать, такая у тебя судьба, — покорно сказала она.

— Я остановлю графа, — тихо, но чрезвычайно твердо сказал Иван и попрощался с бывшим станционным смотрителем.

Безбородко подал руку купчихе, помог ей встать, и они вместе вышли из странного красного особнячка, препровождаемые Залежевым.

— Удивительная судьба, удивительная, — шептал помещик, махая вслед уезжавшей коляске.

Коляска покатила на вокзал. Где-то вдали уже громыхало. Иван всю дорогу молчал, постоянно задирая голову и оглядывая небо.

— Вот и гроза, — сказал он, подъезжая к зданию вокзала.

— Это хорошо, что в дождик уезжаешь, — плача, заметила купчиха. — Это к счастью. Ванечка, миленький ты мой, как же я без тебя буду-то? — воскликнула она, когда Иван вышел из коляски. — Ну, Бог с тобою, иди, иди, не оглядывайся.

Безбородко молча кивнул и вошел в здание вокзала.

Глава семнадцатая

Паровоз медленно и величаво въехал в вокзал, обдавая утренний сумеречный воздух столицы огромными облаками дыма. Пассажиры, позевывая и ежась от холода, сходили с чугунных подножек и сразу же торопливо устремлялись по своим неотложным делам. Столица! Тут без суеты никак нельзя. Помпезный Петербург требовал не только чинопочитания, но и деятельности. Город как строился для Руси-матушки необыкновенно быстро, так и жизнью кипел необычайной.