— Больно, — согласился Ул.
— По земле ходить всегда больно, но я справляюсь, с тобой я могу.
Лэйгаа указала на дом по левой стороне улицы. Заскользила быстрее, тронула колокольчик у двери. Коснулась ручки, предлагая Улу не ждать и самому открыть. Юркнула в щель и уверенно выбрала правый коридор, взлетела по лестнице на второй этаж. Замерла у двери — входи первым.
Друга Сэна получилось узнать сразу. Хотя душа сопротивлялась и не желала принимать то, что видели глаза. Сэн казался старым, очень вялым и отрешенным. Он, сгорбившись в глубоком кресле, дремал с открытыми глазами. За столом, сбоку от кресла Сэна, перебирала бумаги и делала какие-то пометки Лия. Она почти не изменилась, однако выглядела усталой. Едва открылась дверь, Лия старательно улыбнулась, отмечая: да, она рада встрече, это правда… насколько вообще может быть важна правда — такая и любая иная. Лия отодвинула стопку бумаг и привычно — так делают, наверное, все люди, связанные с серьёзными делами — перевернула текстом вниз письмо, которое читала.
— Я знала, что Ош Бара вытащит тебя, — негромко молвила Лия, жестом пригласив занять диван у окна. — Он алый, его упрямство безмерно. Жаль, это ничего не меняет в моем доме. Я уже не девочка, мое золотое лето в прошлом. Второй раз даже тебе не добыть птицу и кувшинку. Не стану и просить, я достаточно понимаю в природе чудес, они сами по себе не рождаются. И себя я понимаю неплохо… — Лия прикрыла глаза, чуть помолчала. — Ты подарил мне жизнь, а Сэн — пятнадцать лет безоблачного счастья и затем снова… жизнь. Я теперь очень богата, я обладаю влиянием и связями. Но я погрязла в долгах, которые непосильно отдать: приняла ваши дары, как должное, а ответно ничего не дала.
— Что случилось? — осторожно спросил Ул.
— Тот бой… Ан Жесхар предупреждал, что придется жертвовать многим. Сэн был в бою от начала и до конца, чтобы я выжила. Время для него текло иначе, — Лия встала, подошла к креслу, бережно погладила руку мужа, всмотрелась в его лицо. — Почти не помню, чего я тайно желала до боя. Все похоронено там, — Лия постучала себя по ключице и лицо её дрогнуло, чтобы снова сделаться спокойным. — Там, очень глубоко. Может, мне хотелось славы и даже венца княгини? Я — золото, мне ли не знать, что всякое золото жаждет блистать. Но так было два года назад. Сейчас у меня совсем не осталось заветных желаний. Только долги…
В коридоре тихонько кашлянули. Дверь открылась, слуга мышью проскользнул, оставил на краю стола поднос с конвертами и сгинул. Лия подошла, поворошила конверты. Не вскрывая, отбросила три, сделав пометку на каждом. Последний конверт подержала, будто взвешивая. Сломала печать, быстро прочла текст. Убрала письмо обратно в конверт и сказала, не повышая голоса:
— Нет, нам это не интересно.
Просмотрела три заметки без конвертов. Покосилась на дверь.
— Пока я занята. Пусть ждет в малой синей гостиной.
Было слышно, как крадущиеся шаги удалились. Ул поежился, глянул на свою птицу-Лэйгаа. Подошел к окну, изучил вид на новые сады и бескрайнюю стеклянную площадь, на беседки, горы земли и камней — будущие фонтаны, надо полагать. Тяжесть всё весомее нагружала душу. Лия и прежде считала, что отвечает чуть ли не за всё в мире. Ул помнил её по встрече в Тосэне — уже тогда очень, даже с избытком, взрослую и серьёзную.
В столице Лия, похоже, совсем разучилась улыбаться.
— А как же заветное желание Сэна?
— Что? — удивилась Лия. Обернулась, прекратив разбирать бумаги.
— Вряд ли оно изменилось с тех пор, как мы познакомились, — предположил Ул. — Он так радовался, получив коня. Он желал странствовать, обязательно верхом. Он говорил, Бунга сильный и сможет одолеть даже безводную пустыню и заснеженные горы. А еще Сэн интересовался империей, где пишут не словами, а знаками, и не слева направо, а сверху вниз. Он сгоряча обещал Монзу добыть ворох имперских книг.
— Это не изменилось, — тихо согласилась Лия. — Я обещала мужу, что мы покинем столицу… однажды. Не вздыхай, я виновата. Я умею лгать близким, как никто иной… даже сама верю в свою ложь.
— Уходите прямо теперь, — резко велел Ул, и волосы на кончиках полыхнули искрами. — Без оглядки. Нарви мяты и сделай чай. Поймай птицу — и в суп её! Этот… который теперь Ан, ворчал: голуби хуже кроликов. Я не понял, но мне понравилось, как он сказал.
— Ты назначаешь лечение? И что, поможет? — бровь Лии чуть дрогнула.
— Так надо, вот и весь сказ. Ты ведь обещала.
ebooksa