Цурюк

Катя не вдруг поняла, что случилось. Уши были заложены, рот безвольно скривило судорогой.

— Не грузись, Катюха… — старый скоморох впервые на её памяти выглядел смущённым. — Понимаешь, бзик у Лильки на всякие технические пакости. Не может без фейерверков. Изъян воспитания, безотцовщина… А что до твоего мужика, просто прими для себя на веру: «Левин жив.» И когда-нибудь, чует моё сердце, вы ещё обязательно с ним встретитесь…

— Не в этой жизни, — разрыдалась лицом в ладони Катя.

* * *

Тамбова вышвырнуло взрывной волной наружу, хорошо приложив спиной о дерево. Сколько он провёл в отключке — неизвестно, но пыль успела осесть. Майор застонал и понемногу начал приходить в себя, хотя в глазах ещё двоилось. Первый вопрос был — где опергруппа? Второй — что за тип в сапогах сидит орлом на одиноко высящемся посреди обломков унитазе? Рябоватый усач в полувоенном френче напряжённо отслеживал из-под прикрытых век все телодвижения майора, сжимая в зубах потухшую трубку. Вот в ночной тиши раздался недвусмысленный звук. Тамбов потянулся к кобуре, но она оказалась пуста — пистолет при взрыве отшвырнуло куда-то.

— «Правды» у вас нет? Или другой пролетарской газеты? — осведомился человек во френче. Майор тупо помотал головой.

— Ильич в Шушенском как-то обмолвился, что важнейшим является говно. Кто не страдал запором, вряд ли сможет понять всю беспощадную логику ленинской мысли, — Коба сошёл со своего трона и, подтёршись лопухом, натянул штаны.

— Догматики от истории, чувствую, будут когда-нибудь утверждать, что Сталин вообще не испражнялся — но это безграмотное утверждение. Вы, как врач, должны понимать.

Тамбов где-то читал, что сумасшедшим нужно поддакивать. Похоже, здесь именно тот случай.

— Мы говорим Ленин — подразумеваем партия, — всплыло откуда-то в тупой голове. — Я сейчас свяжусь… с клиникой, — он достал телефон и судорожно стал набирать личный номер генерала МВД.

— Марат Кошерович, в Рябиновке теракт! Пионерлагерь взорван, имеются жертвы. Срочно нужно подкрепление и медпомощь. Секунду, у меня телефон вырывают… Короче, тут товарищ Сталин на линии.

— Тамбов, ты что — пьян? — генерал Шугал хотел уже в сердцах бросить трубку, когда в мембране неожиданно раздался до боли знакомый по кинохроникам ироничный голос с грузинскими интонациями:

— Здоровое недоверие — хорошая основа для совместной работы. Так, кажется, говорится, товарищ… Как ваша фамилия?

Генерал сам не понял, как вскочил с кресла и отрапортовал по стойке смирно.

— Есть человек — есть проблема, товарищ Шугал, — изрёк Коба, держа собеседника голосом на коротком поводке. — Надеюсь, с вами у нас проблем не будет… Срочно пришлите мне настоящего врача, а не этого… саботажника!

Бригада прибыла быстрее, чем ожидал Тамбов. Товарищ Сталин, внимание которого было умело отвлечено психиатром с внешностью интеллигентного эсесовца, получил сзади от подкравшегося двухметрового санитара разряд электрошока в шею, и был споро зафиксирован на носилках.

— Вы, очевидно, родственник больного? — спросил опера доктор, вкатывая бесчувственному Кобе двойную дозу аминазина.

— Сопровождающий. Майор Тамбов, следственный отдел МВД. Не будет у вас, доктор, глотка spiritus vini?

— Отчего же, коллега? — странный врач извлёк из кейса флакон с бесцветной жидкостью и профессионально нацедил в пробирку. — Угощайтесь.

Заглотив, майор сначала обратил внимание на странноватый вкус, а потом уже на неуместное обращение «коллега». В глазах разом потемнело, и он кулём повалился на траву.

— Мента тоже пакуем? — осведомился санитар.