— Разное случается.
Вика закрыла глаза и глубоко вздохнула, потерев виски указательными пальцами.
— В общем… я это… еще никогда… и ни с кем…
Я собрался что-то ответить, но потом, встретившись с ней взглядом, понял, что сказать мне на это просто нечего.
— Ну…
— Вы знаете, сколько у нас в классе девочек?
Я вспомнил примерное расположение по партам учеников в 11-А.
— Одиннадцать, кажется…
— Одна. Я одна. Мне семнадцать лет… а я еще ни разу…
Я озадаченно свел брови. Нет, меня совершенно не удивило то, что она сказала, но я не мог понять, как это связано с той сумасшедшей истерикой, которая так испугала меня.
— Вик… я ничего не понимаю…
— Блин! — от раздражения она хотела быстро вскочить с дивана, но ее качнуло в сторону и она чуть не подвернула ногу. — Неужели это не понятно?! Ну… мне ведь уже семнадцать… и мне постоянно приходится врать… Я не могу слышать эти разговоры… Меня тошнит от них! Это капец какой-то…
Она опять всхлипнула, и я потянул ее за руку назад на диван. Казалось, девушку окончательно покинули силы и она, уткнувшись лицом в мое предплечье, снова разрыдалась. Я почувствовал себя последним идиотом.
— Мои подруги смеются… им весело… а я… как представлю… — запинаясь, бормотала Вика. — Просто я… проблема не в том, что у меня не было шансов или там пацаны… не обращают внимания… я просто… просто… физически не могу… Я боюсь, я так боюсь этого…
Я подумал о том, что завтра она будет готова убить меня за то, что я слышал это ее признание. Как убивают лишнего свидетеля.
— Почему ты боишься?
— Потому что они рассказывали, как это было!!!
— И все?
— Нет, не все! — Вика яростно замотала головой. — Знаете, почему я бросила Литвиненко?
Я смотрел на нее широко распахнутыми глазами, не шевелясь, будто загипнотизированный.