Ярость

– К тому же ваш спектакль перед министерством… Ваши постоянные теории заговора… Давайте начистоту, госпожа Клаазен: вы совершенно вышли из-под контроля. Вам так и не удалось справиться со смертью отца, и вы постоянно ищите его убийцу, хотя этого человека нет в живых уже несколько лет. Он умер в тюрьме, под государственным надзором.

Она похлопала рукой по стопке бумаг.

– В вашем личном деле полно такой бессмыслицы. В Лере вы стреляли по машине скорой помощи, потому что думали… что на ней пытается скрыться убийца вашего отца.

– Но это было десять лет назад! – возмущенно воскликнула Анна Катрина.

– Да. Но с тех пор вам не стало лучше, госпожа Клаазен. Мы больше не можем закрывать на это глаза, вы же понимаете?

– К чему вы ведете, госпожа Дикманн? Я уволена? Хотите забрать мой служебный значок? Пожалуйста!

Анна Катрина попыталась найти полицейский значок, но, к своему стыду, сразу этого сделать не смогла и вместо него протянула Дикманн свое служебное удостоверение. Но начальница сидела неподвижно и не взяла его.

– Нет, так не пойдет. Мы с удовольствием оставим вас на службе в качестве главного комиссара. Вам просто нужно передохнуть. Вы представляете угрозу для себя и для окружающих, и поэтому у меня есть судебное решение о вашем направлении в охраняемое медицинское учреждение, где вы сможете отдохнуть…

Анна Катрина посмотрела на мужчин, которые теперь заняли позицию у двери. Она выразила возмущение в форме вопроса, словно хотела убедиться, что не ослышалась. Но при этом все в комнате прекрасно знали, о чем идет речь.

– Вы хотите отправить меня в принудительном порядке?!

Теперь Дикманн заговорила с интонацией воспитательницы детского сада:

– Это только пойдет вам на пользу, госпожа Клаазен. В наше время обращаться при психических проблемах за помощью – вовсе не стыдно. Там работают выдающиеся специалисты, и скоро вам станет гораздо, гораздо лучше…

Она прикоснулась обеими руками к волосам.

– Иногда в нашей голове просто нарушается химия, и всего пара таблеток может сделать из нас другого человека.

Анна Катрина встала, и мужчины приблизились к двери. Страдальчески улыбаясь, они подошли друг к другу поближе.

– Я часто общаюсь с нашим психологом, – сказала Анна Катрина, чтобы показать, что она не лишена здравого смысла. Хотя прекрасно знала, что эти гнусные идиоты не пойдут ей навстречу.

– К сожалению, Эльке Зоммер – в заслуженном отпуске. Три недели на Канарах, – Дикманн мечтательно вздохнула. – Можно только позавидовать. Взять хотя бы тамошнюю погоду… Тамошний климат всегда шел мне на пользу.

Анна Катрина показала на стопку документов.

– Значит, было принято судебное решение – без моего участия? Но это же…

– Обычное дело. В случае опасности для жизни и здоровья. Пожалуйста, госпожа Клаазен, не создавайте нам трудностей. Через несколько дней, когда вам станет лучше, вы будете очень рады, что все прошло без лишней огласки. Представьте – знаменитый главный комиссар, так сказать, ведущий специалист остфризской полиции, была захвачена на рабочем месте и принудительно отправлена в психиатрию… Вы действительно хотите испортить репутацию? Нехорошо, если такое просочится в прессу. Подобные вещи прилипают навсегда, уж поверьте. Для этого прекрасного побережья вы будете сожжены и похоронены… Можете такое представить? – она погрозила Анне Катрине пальцем. – Поверьте, госпожа Клаазен, эта история не обойдет вашего друга Хольгера Блёма, а помимо него есть еще другие журналисты, и не все они относятся к вам так же хорошо, как он.