— Пора обедать! — Он подошел к Наде, сказал: — Признаюсь в недостатке, который не исправить даже чтением Брема. Во гневе несправедлив, прошу извинить!
Все повеселели.
Женька сначала ел без аппетита, потом разошелся, ложка сверкала, сверкал и нос.
Надя, казалось, глотает песок. Вскоре она положила ложку.
— Федор Андреевич, как же все-таки быть, ведь там карта осталась, она секретная!
— Н-да! Этого я не учел. — Марков прищурил левый глаз. — А вдруг то был не медведь, а некто загримированный? Быть вам под судом вместе с Женькой!
Шутка не развеселила, поэтому Марков изменил тон:
— Не унывайте, Надюшенька, запасайтесь калориями. Сейчас оседлаем коней, учиним розыск и следствие.
Шелгунов внушительно поднял палец:
— На берлогу надо идти умственно, дело не простое! Однако, поеду с вами да братьев Грибановых покличу, они у нас первые охотники.
Отряд выглядел грозно. Восемь ружей, две рогатины, топоры, лом, кайла, веревки — всё захватили.
Командовал Шелгунов. Он хотел было тащить еще и путн
Братья Грибановы, здоровенные, очень похожие, привели с собой двух лаек — Симку и Тимку, тоже очень похожих, пушистых, остроносых, с такими умными, человеческими глазами, что в них даже как-то неловко было смотреть.
Лошадей привязали у края болота и осторожно, в боевом порядке подобрались к куруму.
Там была такая неподвижная тишина и спокойствие, что Женька подумал: как будто все нам приснилось!
Но нет! В яме, вцепившись когтями в корневище, застыла медвежья лапа. Рядом лежала порванная полевая сумка. Надя поспешила надеть ее на плечо.
Собаки довольно равнодушно обнюхали лапу. Их специальность — живые медведи.
— Дым, значит, его от чела отогнал, — рассудил Шелгунов, — так он через небо выбивался.
Братья Грибановы согласно кивнули.
Женька сообразил, что челом Шелгунов называет лаз в берлогу, а небом дыру в ее кровле.