О годах забывая

22
18
20
22
24
26
28
30

Лопата выгребает и выгребает уголь.

Машинист незаметно для себя, но заметно для Кулашвили ускоряет шаги, точно хочет сорваться и побежать, убежать от страха, но боится показать свой испуг.

Вот угловая часть тендера. Нет! Неужели нет? Ничего? И тут лопата задевает какой-то предмет: сверток! Второй!

— Чья контрабанда?

— Не знаю, — говорит машинист, заслоняя глаза густыми мохнатыми бровями. — Тут три бригады ездят.

Не раз вылавливал старшина и доллары и золотые монеты царской чеканки. Однако «рыболов» скоро так разошелся, что контрабандистам пришлось изменить способ провоза. Они пытались перещеголять Кулашвили в хитрости.

Не многие из них знали, что этот порывистый старшина умеет быть неторопливым. Кулашвили изучает не только паровозы и вагоны, но и людей, которые их обслуживают. Дни и ночи, недели, месяцы, годы неутомимого аналитического труда. И вот этот старшина знает по именам и фамилиям все бригады, знает, кто на что способен, кто чем дышит. И если кто-нибудь занимается нечистыми делами, то старшина знает примерно и каков финансовый размах такого субъекта. Но мало знать, надо еще поймать за руку.

Наблюдательность, виртуозное умение в одно мгновение увидеть то, что другой может не разглядеть совсем. Знать надо не только имена, фамилии, характеры, но и привычки тех, кто может стать твоим «клиентом».

И рассказал он ребятам еще одну историю.

— Уже давно окончилась смена, давно надо было быть мне дома, а я все не уходил. Наконец ушел с вокзала, но решил еще раз пройти мимо состава, стоящего в так называемом отстойнике, то есть подготовленного к осмотру или уже прошедшего осмотр.

В одном из тамбуров мелькнул локоть в форменной куртке и угол хозяйственной сумки.

В несколько прыжков я оказался у тамбура.

— Что вы здесь делаете? — спросил раздатчика багажа, который знал русский язык. Тот не развел руками, как он обычно делал, а опустил руки:

— Пришел сюда отдыхать. — По привычке начал было разводить руками, но снова опустил их.

— Покажите руки!

Иностранец показал.

— Ладонями наружу!

На пальцах синяя грязь.

— А где сумка, с которой вы вошли сюда?

— В первом купе следующего вагона.