— А-а!
Вскоре я в доме. На столе горит лампа. Феля смотрит на меня задумчиво. Молчит долго, потом спрашивает:
— Добрый вечер!
— Добрый вечер! — отзываюсь.
Снова молчим.
Достаю из бокового кармана замшевый мешочек. Протягиваю Феле:
— Это от Сашки.
Она берет. Я вынимаю Сашкин бумажник.
— И это от Сашки. Я взял пятьсот долларов себе и пятьсот для Живицы. Сашка так велел. Остальное сказал отдать пани.
— Что там? — указывает на мешочек.
— Не знаю. Не смотрел.
Вдруг на лбу Фели — глубокая алая морщина, как у брата. Глаза темнеют. Хмурится.
— А где он?
— Нет его.
— Нет его?
— Так. Большевики убили его у границы.
Рассказываю коротко, но ничего не скрывая, о том, как Сашка погиб. Она внимательно слушает. Вопросами не прерывает. Бледнеет все сильней. Идет к креслу, садится.
Долго молчит. Смотрит на меня, а в моей душе — пусто. Совсем.
— Может, пани помочь чем? — говорю, наконец.
— Пан… от полиции в бегах?