— Тише, мальчишка! — предупредил монаха проводник, но было поздно. Витигес обратился к старику: — Не смей нас задерживать, идем!
К ним кто-то стремительно приближался.
— Бегите! — приказал Витигес. — Бегите!!!
Монахи бросились прочь, а воин снял со спины походные ножны с мечом. На него набежал Давило с двумя мечами. Витигес отбил один удар, отбил второй, но понял, что ему не устоять перед двуруким бойцом в фехтовании, поднырнул под замах, порвал дистанцию, ударил Давилу головой в грудь и опрокинул его на спину.
Они вцепились друг другу в глаза, для чего Давиле пришлось бросить один меч. Зато рукоятью другого он двинул Витигесу прямо в ухо. Тот бросил противника, отскочил и зажал контуженную голову кулаками. Земля плыла. Рус замахнулся для конечного удара, но гот блокировал его своим мечом. Тогда Давило ударил Витигеса в нос своим лысым лбом…
Монахи бежали недолго. Отец Иона совсем запыхался, упал на колени, сорвал с себя кожаную суму и отдал ее Хильдибрандру:
— Я больше не могу, — простонал старик. — У меня сейчас сердце из горла выскочит. Бери камень и беги! Беги!
Юноша чуть поколебался, но, увидев приближающегося Громола, припустил в лес что есть духу. Рус добежал до старика и с силой ударил его ногой в спину.
— Где камень, монах?!
Иона стонал, но ничего не отвечал.
— Где камень?!! — заорал Громол страшным голосом, от которого с окружающих деревьев обсыпались последние подмерзшие листочки.
В это время Хильдибрандр на заду съехал в глубокую балку и спрятался под давно упавшим и сгнившим деревом. Юноша молился, прижимая к лицу деревянный крест. Молитва — больше ничего он толком и не умел в этом мире.
Громол взмахнул своим огромным топором и отсек отцу Ионе правую ступню. Тот закричал жутким голосом.
— Господь покарает вас, язычники!!!
— Где камень?! — спросил его в очередной раз рус, перетягивая обрубок голени кожаным шнурком, чтобы пленник раньше времени не умер от потери крови…
… От очередного «последнего» удара Витигесу удалось спрятаться за дерево. Они бегали вокруг этого дерева, пока Давило не достал гота тычком меча в правое плечо. Витигес остановился, тяжело дыша. Из носа у него густо лилась кровь. Глаза заливал пот. Правая рука онемела и почти не двигалась. Давило нанес рубящий удар… Но оказалось, что левой рукой гот действует отнюдь не хуже, чем правой, и рус нанизался на меч в левой руке гота, как кусок свинины на шампур. Витигес несколько раз дернул мечом вверх, раздавливая для верности потроха врага, потом вытащил сталь из его тела и нанес наотмашь боковой удар по лицу, отрубив нижнюю челюсть. Обезображенный Давило рухнул замертво.
Витигес воткнул залитый кровью меч в землю, вцепился в его перекрестие и опустился на колени. То ли молился, то ли был в глубоком обмороке. Он слышал, как кричал, надрываясь, старик, но понимал, что ничем не может ему помочь.
Громол же четвертовал старого монаха, добиваясь от того сведений о камне святого Климента. Иона верещал нечеловеческим голосом, грыз от боли землю, но не говорил. Метрах в трехстах, в балке, Хильдибрандр бросил крест и зажал уши руками, лишь бы не слышать этих воплей монаха, которому одну за другой отсекали конечности.
— Ты будешь гореть в аду!!! — это были последние слова старого Ионы, умершего от нечеловеческих страданий.
Громол плюнул на него, выпрямился и прошел к заросшей кустарником балке. Там было темно и сыро.