— Кто?! — спросил Климент.
Но Пистур потерял дар речи.
— Кто?!! — вскричал префект. — Кто такой Витурий?
— Мальчик, мой сын, — ответил Петр.
— Кто его арестовал?
— Лициний, помощник легата. Точнее, его люди, — наконец-то произнес пекарь. — Его увели в дом Тигеллина.
— Если он хоть что-то знает, его заставят говорить! — встревожился Климент и быстро пошел к выходу.
Иудейка догнала офицера и положила руки ему на грудь.
— Помоги ему! — попросила она жалобно.
— Конечно, — мужчина сгреб ее пальчики и прижал к своему сердцу. — Если он заговорит, то они заберут тебя раньше, чем это сделаю я.
Когда преторианец вышел, Авишаг в отчаянии вскинула руки и спросила у оставшихся мужчин:
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Если один из нас упадет на обочине, остальные должны следовать дальше, — иносказательно ответил ей отец.
— Надо поменять место встречи! — предложил Павел.
— Уже слишком поздно, — оглянулся на него Петр. — Но Витурий не заговорит.
— Бедный братик! — разрыдалась девушка.
Пекарь, принесший плохую весть, постарался незамеченным покинуть жилище христиан.
Легат Тигеллин подошел к оружейной пирамиде и принялся облачаться в доспехи.
— Теперь мы многое знаем. Мы уничтожим гнездо христиан, — говорил он своему помощнику Лицинию. — И пусть потом Климент объясняет Нерону, почему это сделал не он. Собери отряд!
Помощник бросился бегом исполнять указание. В атрий Тигеллина ворвался префект Климент. Навстречу ему шел палач, несший на плече бездыханное, исхлестанное плетью голое тело мальчика.