– Вздор, – сказал я негромко. – Совершенный вздор! Вы были бы прекрасным адвокатом, но следователь вы никудышный.
Все трое повернулись ко мне. У Вертоградского было огорченное и заинтересованное лицо.
– Почему? – спросил он. – Ведь, кажется, совпадают все факты.
– Я сейчас вымою руки, – сказал я, – и потом объясню вам, почему это вздор.
Глава восьмая
Я тщательно вымыл в кухне руки, повесил полотенце на гвоздик и вернулся в комнату. Костровы и Вертоградский ждали меня с нетерпением. Я еще раз окинул Вертоградского взглядом. Я отлично чувствовал внутреннее его напряжение. Внешне он был спокоен и хладнокровен.
Где-то в лесу сейчас шла погоня за одним из преступников, там надо было выследить, окружить, нагнать. Такая же погоня должна была начаться здесь, в комнате. Только здесь шло состязание не в быстроте, не в зоркости глаза, не в физической силе, а в нервах, выдержке, логике.
– Ну? – спросил Костров.
– Все было не так, как говорил Юрий Павлович, – начал я. – То есть кое-что было так: была погоня, было окно в лесу, была надежда спастись, а все остальное происходило совершенно иначе.
– Как же могло быть иначе? – спросил Вертоградский. –
Ведь Якимов украл? Ведь Якимов скрывался?
– Вздор, – повторил я, – совершенный вздор! – Я подошел к Вертоградскому вплотную и сказал, глядя прямо ему в глаза: – Не Якимов украл, а Якимова похитили. Не
Якимов скрывался, а Якимова скрывали. Он бежал сюда, чтобы спастись.
Я говорил тихо и очень многозначительно. Мне кажется, Вертоградский ждал, что сейчас я добавлю: «И похитили Якимова вы, Юрий Павлович». Он держался великолепно, но тень промелькнула в его глазах – легкая тень испуга. Я не собирался открывать свои карты, пока вакцина еще не в моих руках. Я отвел глаза от Вертоградского.
– Он боролся за вашу вакцину, Андрей Николаевич.
Костров встал со стула. Он был очень взволнован.
– Если это так, Владимир Семенович…
– Это так, – перебил я его. – Тогда что?