Впрочем, с домом еще так-сяк. Иногда Тундра жалела, что у нее нет увитого виноградом коттеджа в Ницце или бунгало на побережье Ямайки — с пирсом и лодкой под белым парусом. Дом, милый дом… У всякой окружности должен быть где-то центр. Говорят, даже у Вселенной есть точка, равноудаленная от других (и что находится она в Суздале на улице Виноградова). Так что иной раз на Тундру накатывало, она со вздохом садилась за ноутбук и присматривала что-нибудь на RealEstate — скромное шале в Австрии, шедшее в полцены, или уютный домик в Нормандии… Но тут звонил (скажем) Андреа, и она спешно ехала (скажем) в Ватикан.
Дом домом, но собственное авто уж точно не для жизни перекати-поле, занятого культурным наследием человечества — пришлось бы иметь их сотню по всему миру. Так что, приезжая куда-нибудь, Тундра брала экипажи напрокат. В Африке — громыхающий пикап с лебедкой и ружьем под панелью, в Баварии — «Мерседес» купе, Москве был назначен «Фольксваген Жук», непременно белый, на фоне которого смуглая леди смотрелась черной жемчужиной на атласе.
Сев за руль, она вспомнила вчерашний вечер и вздохнула, стараясь отделаться от дурного воспоминания. Несмотря на панику, устроенную этим тюленем в джинсах — Калядой или как его там, который, кажется, работал вместе с Ильей (Тундра не вдавалась в дела любовника, избегала его знакомых, к тому же не терпела тучных мужчин — Каляда казался ей грубой ошибкой эволюции), исчезновение домовладельца ее нимало не беспокоило. Жаль, конечно, что Ильи не оказалось на месте — они не виделись с полгода или чуть больше. Наверное, больше даже — в Иран она улетела, еще снег в Москве не лежал… Да, месяцев семь-восемь.
Ну нет, так нет! Скоро все равно уезжать. А, впрочем, жаль…
В известном смысле Илья ее полностью устраивал. Отношения их уже давно перешагнули формальные, затем миновали дружеские, остановившись на эпизодическом любовном добрососедстве. К тому же у них всегда имелись темы для разговора. Начитанный Илья, занятый антиквариатом, нет-нет, да пересекался с какой-нибудь штуковиной, о которой было приятно потрепаться за бокалом вина. Масштаб, конечно, не «Кристис»106, но всякий мудрый человек рано или поздно понимает: радость жизни состоит в мелочах — улыбка, милая безделушка, книга по вкусу, купленная случайно.
Глубокой ночью, в час тайн и досужей жути, она рассказывала ему про страны, где побывала. О результатах раскопок. По самой ей неизвестной причине, он бы единственным мужчиной, которому она доверяла свои надежды и страхи. Он же ей рассказывал про старых арбатских чудаков и новости российской политики — у Ильи это всегда получалось смешно и тонко. Интересно было сравнивать, что об одном и том же говорили «у них» и «здесь». Разница поражала воображение. По всему судя, головы морочили и те, и другие, так что обоих стоило слушать, деля на три. Как во все времена, правда обитала лишь в маленьком мирке на двоих, где кипит чайник и уютно пахнет лосьоном.
Так пару недель в году Илья был для Тундры кем-то вроде милого московского мужа, с которым приятнее находиться вместе, чем порознь, но и последнее — не проблема, потому что ее вечно звала дорога. И вообще, по ее мнению, самое интересное в мироздании уже давно совершилось, теперь старый потертый мир жил лишь бесконечными повторениями, в которых не стоило увязать. Первооснова же всего лежала под равнинами Конго, в горах Ирана и прочих труднодоступных местах, куда ей следует навострить «вагабонды», чтобы от души покопаться в костях земли.
Занятие это, что греха таить, приносило и кое-какие деньги. Главное — правильно все обставить, сойтись с нужными людьми и отваливать процент местным бонзам. Музеи и аукционные дома имеют много дверей, кроме парадной. Особенно в последнее время ее радовали китайцы, готовые перекупать вдвое и втрое против Европы. Даже богатая старушка Америка пасовала перед нуворишами Поднебесной. Австралийское и Кипрское гражданство, пара латвийских банков, фонд, зарегистрированный в Ирландии… Она уже не помнила, когда последний раз платила налоги. Не с научных же грантов, в самом деле! Никому не позволено обирать до нитки женщину-ученую-феминистку со связями!
Часам к пяти, когда Тундра с модной добычей приехала на Мясницкую, в квартире стояла страшная духота. Кондиционер не справлялся с липким горячим воздухом, гоняя его по кругу как болотную жижу. Уж, казалось бы, в какой жаре она только не бывала, но эта, ядовитая городская жара, пахнущая бензином, была совершенно невыносима.
Тундра открыла окна, скинула с себя все до нитки, пронеслась в спальню, и там, красуясь перед зеркалом, нацепила зеркальные очки в массивной цветной оправе. Будь на месте фотограф «Вог»107, Наоми108 бы сгрызла себе все ногти, увидев через месяц обложку.
— Умеют же делать вещи! — возликовала она, рассматривая в зеркало драгоценность. — Я заслужила пиццу и хороший сон. Как же душно, господи…
Помимо древних гробниц и модных аксессуаров, среди маленьких слабостей амазонки была «Капричоза»109 с запредельным количеством сыра и «Сан Марцано», вяленными на солнце. Забравшись в интернет, она долго выбирала доставку, остановившись на какой-то с триколором «ИТАЛИАНО», посетовала, что, конечно, это вам не Флоренция, и пицца будет так себе, а затем крепко выругалась по-русски, когда на сайте всплыло угрюмое: «Ресторан заказы не принимает». Ехать по такой жаре больше никуда не хотелось, даже если придется грызть черствые корки вместо запеченного кругляка с сыром.
В конце концов, заказав суши и бутылку «живого» портера, она, как была голышом, устроилась на диване, щелкнула пару раз управлением и с раздражением вырубила ТВ. Затем пробежала взглядом по Дауни-младшему110, развалившемуся на обложке «Мэнс хилз»111, и воскликнула, обращаясь к рогатой люстре:
— Бред! Оскорбление рассудка! Ci sono in casa del libro112, Илья Сергеевич?
С этими словами Тундра резко встала и направилась в святую святых жилища — кабинет Гринева, заваленный сверх любой возможности альбомами, статуэтками и старыми переводными изданиями. Новые книги Илья покупал редко, редко дочитывал до конца и обыкновенно оставлял где-нибудь в кафе, чтобы не выбрасывать. Зато, смущаясь говорить об этом, с упоением поглощал сентиментальные новеллы девятнадцатого столетья, уместные для употребления под ликер где-нибудь на источниках в Баден-Баден. Это его черта ей ужасно симпатизировала.
На стеллажах, полу, стульях и на столе теснились Остин, Гаскелл, Бронте, Гончаров, Бальзак, Бунин… Нарушая буколические мотивы черной кляксой лежал на подоконнике том «Красного колеса»113, придавленный бронзовой совой. Отдельная полка — «Плоский мир» сэра Пратчетта114 — великое исключение из правил. Илья хохотал как безумный, зачитывая подруге места из «Пирамид»115, упивался «Ведьмами за границей» и пел скабрезную «Песню про ежика» на дурном английском, рискуя разочаровать поколения преподавателей иняза — от Платона до наших дней.
Единственное место на стене, не занятое книжными полками, отводилось лжецу-барометру, показывавшему на «пасмурно», и наборному каменному ландшафтику с апатитовой речкой, скованной мостом, на котором барышня в дивной робе, то ли идущая с берега на берег, то ли пришедшая топиться в мозаичной синеве, томно смотрела в воду.
Тундра неодобрительно глянула на нее, назвав про себя «Анна Каренина, часть вторая», хмыкнула на общий, царящий в комнате беспорядок, и принялась осматривать полки в поисках какого-нибудь чтива. Лучше бы — хороший детектив с психопатом и алкоголиком-полицейским, знатоком древних артефактов, пусть бы даже Дэн Браун с его фантасмагорической чехардой. Но детектива, плохого или хорошего, как на грех, не было, не любил Илья детективы, а «Гордость и предубеждение»116 ни в какую не лезли в голову ни вместе, ни по-отдельности. Образно говоря, читать глянец ей не велела гордость, а плакать над любовным романом — сильнейшее предубеждение на счет любви и всего такого.
Пойдя на серьезный компромисс и остановившись на «Блеске и нищете куртизанок»117, она снова глянула на ландшафтик — и в ужасе отпрянула от него, уронив тяжелую книгу: вместо барышни с неопределенными намерениями на реке стояла лодочка с плотоядно ухмыляющемся рубакой в рыжей янтарной шляпе. Из воды на нахала смотрел серебристый карп, безнадежно застрявший поперек речки.
Пережив недолгий шок от увиденного, и решив вслед за Скарлетт О’Хара118 подумать об этом завтра, Тундра пошла на кухню, чтобы привести чувства в порядок за чашкой чая, но очень скоро вернулась в захламленный кабинет, чтобы, к хренам собачьим, разъяснить эту ерунду!
ebooksa