В облаке, словно давая понять, что она услышана, нечто сверкнуло красным. Затем еще и еще раз. Через секунду из серой летучей ваты выбрался невидимый с земли самолет. Знамения таким образом не случилось.
— А не-обычно — соседи сверху, если спрашивать слишком громко. Так вот, если бы ты могла быть всем-всем-всем — и при этом ничего как бы нет. Нет Земли, людей, никого. Только ты сама, то есть бог с любой буквы. Без бороды в твоем случае… И вот тебе нужно сделать выбор: чтобы все осталось как есть, или вдруг появился мир — такая здоровенная штука, которая может больно упасть на ногу. Ты бы что выбрала?
— Я бы выбрала мир, потому что вечно болтать с самой собой — скука смертная. Хотя сейчас, слушая тебя, начинаю серьезно сомневаться.
Лора шутливо толкнула подругу локтем.
— Давай еще чайничек? Я схожу.
— И ликер. Обожаю сливочный ликер!
— Фе!
— Сама ты фе… Давай быстрее, а то кто-нибудь придумает мир, в котором не существуют кресла-качалки.
Через десять минут Лора вернулась с чайником и тарелкой в сопровождении второго пса, таки соблаговолившего присоединиться к обществу за кусок сыра.
— Так! А где ликер?
— Пей что есть. И вообще, завязывай, а то снова заснешь в кресле, и я буду чувствовать себя телохранительницей в гареме. На вот, — она уселась и протянула подруге глубокую тарелку, наполненную каким-то шоколадно-фруктовым крошевом. — Специально для тебя: попадаются археологические находки, так что береги зубы. Кажется, эта штука с изюмом — ровесница моей бабушки. Косточки выбрасывай на газон, птички съедят.
— Ну, хоть «Мартини» -то налей на донышко? Я и так уже засыпаю. Хорошо тут.
На экране выигравший матч серб кланялся сторонам света, публика вставала, прикрываясь зонтами. Очередной раз крупно показали его кроссовки — продажи «Адидас» выросли на два пункта.
— Господи! Сколько они платят за продакт-плейсмент! Почему никто не хочет показать на весь мир вот это? — Лора выставила полосатые льняные носки, заменявшие ей тапки. — Я проголодалась.
— Это всегда происходит после шести. Особенно, когда сидишь на диете.
— Ага… Пойду, пошарю в холодильнике. Тебе закинуть чего-нибудь?
— Не, моя совесть и так не чиста после пирожных.
— Ладно, держись тут. И не вздумай сожрать моих собак, дикарка. Чад, умница, пойдем со мной, а то она тебя съест.
Центнер благородного пса двинул вслед за хозяйкой, рассчитывая на долю в вечерней трапезе. Второй, именуемый Бадаем, остался лежать, не обращая внимания на возню. Возможно, идею вселенского равновесия изобрели именно собаки — сытые и большие, что могли обитать во дворце юного Гаутамы…
Тундра, забравшись с ногами в кресло, зарылась в подушки и щелкнула кнопкой на подлокотнике. Огромное, словно люлька для сумоистов, оно принялось раскачиваться, убаюкивая свою невесомую пассажирку.
ebooksa