Венгерская вода

Оказалось, что Тана или, как её называли местные, Азак, лежит на некотором удалении от моря, у берега большой реки, которая зовётся Дон. Воды её намывают обширные мели, поэтому морские корабли не рискуют приближаться близко к устью. Товар с них разгружают на небольшие судёнышки, которые идут уже вверх по реке к городским пристаням и складам.

Навигация ещё только начиналась, поэтому наше судно было одним из первых, прибывших в эти края. Мои спутники говорили, что раньше, когда сюда плавали генуэзцы и венецианцы, здесь в эту пору было уже не протолкнуться и место для хорошей стоянки находили с трудом. Теперь у побережника почти совсем не было работы.

Этот важный насупленный татарин в коричневом халате поднялся к нам на борт в сопровождении писца-переводчика, не имевшего при себе даже прибора для письма.

Таможня и все прочие хлопоты ждали нас в Тане, в его обязанности было лишь взять с капитана плату за якорную стоянку, да присмотреть, чтобы никто тайком не сошёл на берег или, чего доброго, не сгрузил товар, до того, как он предстанет пред бдительным оком ханских тамгачи.

Настал черёд поблагодарить моих друзей за настоятельный совет обзавестись путевой грамотой от патриарха. Она вызывала неизменное уважение у ханских слуг. Побережник, едва увидав её, сразу прекратил расспросы, а в Тане, тамгачи сразу потеряли к нам интерес, отправив вместе с нашими спутниками-греками к какому-то важному начальнику.

Путь по реке занял довольно много времени. В Тану прибыли, когда солнце уже перевалило за полдень. Речные берега выглядели столь же неприветливыми и малолюдными, сколь морские. Их главными обитателями были рыбаки. То тут, то там торчали небольшие деревянные пристани, куда выгружают улов. Выше на берегу виднелись места, где его перерабатывают. На многочисленных длинных шестах вялилось огромное количество рыбы.

Сама Тана вовсе была больше похожа на деревню. Даже стен не было, что мешало сразу определить её величину. Некоторые дома стояли на отшибе. Местами виднелись времянки или вообще шатры. Потом я узнал, что это местопребывание огородников, пастухов, мясников и прочих обывателей, чьё ремесло побуждает их держаться не слишком близко к жилью. В иных краях, где города обнесены стенами, у них часто бывают лишние заботы из-за близости с соседями. Здесь всем хватало места по окрестностям.

Я с удивлением узнал, что в Золотой Орде строго запрещено возводить городские стены. Их нет даже в самой ханской столице Сарае. Безопасность своим подданным обеспечивал правитель. Сберегая таким образом им немалые средства.

Мои спутники указали на развалины двух небольших кварталов, которые, судя по всему всё-таки были обнесены небольшой стеной. Бывшие фактории венецианцев и генуэзцев. Они вели здесь большие дела и жили довольно многочисленной колонией, пока двенадцать лет назад не поссорились с местными жителями. Всё началось, как это часто бывает, с пустяка. Кто-то кого-то оскорбил. За каждого вступились соплеменники.

Кончилось тем, что франкам, без разбора, кто чей, пришлось спасаться на первых подвернувшихся кораблях.

Поначалу хотели уладить всё, отсидевшись за высокими стенами Каффы. Хан воспринял это, как желание навязать свою волю. Неприступную крепость взять так и не смог, зато выгнал генуэзцев и венецианцев изо всех своих городов. Их место теперь быстро занимают греки и армяне. Венецианцам приходится торговать больше в Трапезунде, генуэзцам по захудалым гаваням у побережья Кавказа. Отрезанная от караванных троп Каффа стала просто перевалочным пунктом, где перегружают грузы на большие морские суда.

Купцы, которые как всегда судили о происходящем со спины вьючного верблюда или из трюма торгового корабля, рассказывали, что оскудение здешних рынков произошло не только по причине ссоры хана с франками.

Уже много лет перестали доходить караваны из глубины Азии. Одни говорил, что там целые страны выкосила чума, другие — что там повсюду начались смуты. Хотя, скорее всего, правы те, и другие. Где чума, там и смута.

Ветры задувают старые караванные тропы.

Меньше стало драгоценных шелков, не везут звонкий полупрозрачный фарфор, пряности. Дальние дороги, по которым грузы доставляются вьюками на спинах верблюдов, жили дорогими товарами. Соль или зерно не повезёшь за шесть месяцев пути.

Потом весь улус выкосила чума. Вот и ушло в былое величие и богатство Таны.

Однако трудные времена уже позади. Соль и зерно нужны всегда. Как и рыба, кожи, воск. Хороший груз для больших кораблей.

Ещё, конечно, рабы. После чумы везде стало сильно не хватать рабочих рук. Даже гребцов на суда стало трудно набрать. В помощниках нуждались ремесленники, стало не хватать грузчиков, подёнщиков. Некому оказывалось чинить крепостные укрепления. Рабы сильно вздорожали.

Генуэзцы с венецианцами сами тяготятся войной, от которой все несут огромные убытки. Ходят слухи, что у ханского престола вовсю вьются тайные посланцы, стремящиеся восстановить былую торговлю. Все понимают — свято место пусто не бывает. Одних хозяев морей легко могут сменить другие. Давно к богатствам здешнего края стремятся каталонцы. Сами ромеи спят и видят вернуть великое прошлое. Кантакузин уже пытался возродить флот. На сей раз не вышло. А если помогут каталонцы? Сербы, болгары, да те же турки, чем чёрт не шутит? Сейчас такие союзы иной раз случаются, что раньше и представить было нельзя.

Была сильна и славна Пиза. Где она теперь? Ни папа не помог, ни богатая Флоренция. Теперь в её бывших угодьях хозяйничают генуэзцы.