Венгерская вода

— Видал? — развёл руками Злат, — Мастеров специально привозили из Самарканда. Денег не жалели. — он вздохнул, — Многое повидали эти стены. Хозяйка их уже больше тридцати лет спит в мавзолее. На другом конце города. Загодя себе построила.

Ночью, развалившись после сытного ужина на мягких пуховых подушках, я никак не мог предаться полностью неге и покою. Мысль о том, что в этой самой комнате когда-то вот также нежилась на драгоценных коврах таинственная женщина, искавшая тайну вечной молодости, не давала уснуть. Сквозь прикрытое ставнями узенькое окошко веяло прохладой, приносившей аромат цветущего шиповника. В ночной тишине лениво перелаивались собаки и доносилась далёкая перекличка сторожей.

Наступала пора коротких летних ночей, когда вечерний намаз у правоверных совсем сближался с утренним, и вместо трех страж тёмное время делилось на две.

Путь в неизведанную и пугающую Страну Мрака закончился для меня роскошным дворцом, подобным сказке, в котором жили таинственные тени прошлого. Загадочная царица, снова ставшая перед смертью молодой и красивой. Одно дело услышать эту историю в базарной харчевне от бродячего сказочника, совсем иное — от старого матёрого охотничьего пса, всю жизнь выворачивавшего наизнанку человеческие судьбы. Такие люди никогда не примут в ночной темноте простую тряпку за таинственный призрак. Чародей им видится всего лишь ловким фокусником и шарлатаном, а предсказатель судьбы и заклинатель — прожжённым мошенником, дурачащим доверчивых простаков.

Он усматривает какую-то неясную связь между легендарной мазью императрицы Зои, помолодевшей татарской царицей и исчезновением моего брата. Но ведь Омар зачем-то интересовался этой мазью. Трудно представить более странное занятие для моего брата, который великолепно разбирался в сортах ладана, ценах на мускус и не хуже любого менялы знал сколько безантов нужно отдать за магрибский динар, но искренне считал учёных напыщенными и непрактичными ослами.

Как выяснилось уже на следующий день, дела свои Омар вплоть до самого исчезновения держал в полном порядке. Утром мы отправились в канцелярию здешнего эмира, где его писцы, передали мне имущество моего брата. Всё было старательно упаковано в мешки и опечатано. Пришлось потратить немало времени, чтобы просмотреть всё это, сверяясь с описью, составленной добросовестными чиновниками.

Злата это занятие не заинтересовало. Вещи Омара он осматривал ещё зимой, когда расследовал его исчезновение. Обычное имущество купца. Непроданный ладан, купленный мускус. Денег не было. Видимо Омар опасался оставлять их на постоялом дворе и возил с собой. Зато сохранилась шкатулка с бумагами. Оставив её разбор на потом, я старательно осмотрел мешок с одеждой.

Здесь была пара дорогих халатов, вышитый шёлком кафтан, сафьяновые сапоги. Даже дорогой плащ с серебряной застёжкой. Всё говорило о том, что в своё последнее путешествие брат отправился, одевшись как можно проще. Особенно на эту мысль меня навела вторая пара сапог, тех, которые попроще. Раз Омар не одел даже их, то во что же он обулся? И куда направлялся? Почему ему не годились эти сапоги? В то же время деньги он все взял с собой. Судя по количеству купленного и проданного товара сумма была немалая. Впервые в своей жизни мне предстояло погрузиться в хитросплетение купеческого дела.

Вернувшись в своё жилище, мы с Мисаилом приступили к изучению бумаг брата. Здесь была и проезжая грамота, выданная в Тане, и расписка тамошнего тамгачи о взысканной пошлине. Кроме того договора о продаже ладана, покупках мускуса. Мисаил сверил их с описью, составленной ханскими писцами. Выходила большая разница. Видно Омар много сделок провёл без письменных договоров. Обычно купцы ведут свою собственную запись сделок, но здесь её почему-то не оказалось.

После того, как мы с Мисаилом закончили за дело взялся Симба. Он тщательно перетрясал все вещи, выворачивал их наизнанку, нюхал, смотрел на свет, вертел и рассматривал каждую бумагу в поисках подозрительных пятен. Баркук не сводил с него восхищённых глаз, пытаясь помогать по мере сил. Наконец Симба удовлетворённо хмыкнул. Его внимание привлёк небольшой платок, который он вытащил из шелкового кармана пришитого с внутренней стороны халата. Совсем небольшой — в три ладошки. Из тонкого льна. На нём красовался вышитый шёлком зверь.

— Старая вещь. Вышивка уж больно диковинная. В наших местах такие не делают.

Действительно, на платке были видны полосы от сгибов, как будто он пролежал очень долго в свёрнутом виде. Было даже заметно, какие части оказались внутри, а какие снаружи. Но самое интересное, конечно было в вышивке. Это был диковинный зверь.

— Единорог. Скорее всего это франкская работа, — предположил Мисаил, — Интересно, откуда он у Омара?

Мы принялись усердно изучать платок. Ничего. Ни метки, ни значка. Вышитый зверь и строгая кайма из каких то ветвистых крестиков.

— Похоже этот платок ему был очень дорог, — предположил я, — Ведь он хранил его в кармане своего лучшего халата.

— Или получил его, когда был одет в этот халат, — предположил Симба, — Положил в карман и забыл.

Мисаил стал тщательно обнюхивать платок и халат, в котором его нашли.

— Когда-то он был сильно пропитан благовониями. Хорошими благовониями, долговечными. Запах которых сохраняется много лет. Они были растворены в жировой основе и в ней его подержали. Поэтому жир впитался равномерно и не видно пятен. Но за долгое время, пока платок лежал свёрнутым, ткань, соприкасавшаяся с воздухом, немного потемнела. Этим платком не пользовались много лет.

— На подарок любвеобильной красавицы непохоже, — усмехнулся я, вспомнив, жадноватого и всегда делового Омара. Вот уж кто не был похож на влюблённого, хранящего у сердца вышитый любовницей платочек. Но ведь хранил же!

Я попытался представить Омара, произносящего срывающимся голосом страстное признание в любви и подумал, если бы такое случилось, то он загодя заказал бы текст базарному сочинителю и старательно выучил его. Занудой он был редкостным. Хотя в торговом деле это служило хорошую службу. Дела он всегда держал в полном порядке. Вспомнив про это я ещё раз перебрал бумаги в шкатулке. Как же я не обратил на это внимание с самого начала! Копии заёмного письма не было! А ведь расчёт ещё не был произведён. Омар бы такого никогда не допустил.