Заработали машины, судно оторвалось от пристани и медленно, почти незаметно стало отходить. Блеснула полоска воды между ним и берегом, затем она увеличилась, стала шире, и под вопли, проклятья, ругань метавшихся на пристани людей «Вещий Олег», пробираясь между другими судами, медленно вышел на рейд. Я спустился в каюту.
В каюте сидели еще двое новых пассажиров — полковник с дочкой, девочкой лет двенадцати. Оба были в тревоге. На берегу осталась мать, в суматохе оторвавшаяся от них.
Девочка плакала, а отец неуверенно утешал ее:
— У мамы пропуск, она сядет на другой пароход, ее не бросят, — но по тоскливому взгляду, по срывающемуся голосу отца, чувствовалось, что он и сам не верит в это.
Анна Александровна усадила девочку возле себя, я присел на свой чемодан, а тем временем «Вещий Олег», отойдя ближе к «чистой воде», стал на якорь. За стеклами иллюминаторов стало темнеть. Мы кое-как расположились на ночь.
Около десяти часов ночи, под сплошной рев гудков и сирен, наш пароход вышел в море. Стало покачивать. Берег то поднимался, блестя огнями пристаней, то уходил в глубокую тьму.
Как-то само собой случилось, что развязались баулы, свертки и все одновременно принялись за еду. Только полковник и его дочь сидели, отвернувшись от ужинавших пассажиров. По-видимому, вся их еда была у жены полковника, оставшейся на берегу.
Если бы не Анна Александровна, как видно, своевременно позаботившаяся о провизии, я тоже голодал бы в пути. Анна Александровна достала салфеточку, расстелила, положила на нее сыр, нарезанные куски мяса, холодную курицу, белый и черный хлеб, несколько яблок, янтарные грозди винограда.
«Когда она успела запастись всем?» — с удивлением подумал я.
— Друзья по несчастью, прошу вас разделить с нами скромный ужин, — предложила она полковнику.
Тот смутился и неуверенно отказался:
— Благодарю… Мы недавно обедали… Разве вот она… Сонечка, — показывая на дочь, сказал он.
— Спасибо, я сыта, — поспешно ответила девочка.
— Нет, нет, так не годится. Я случайно захватила всего так много, что нам с избытком хватит до Константинополя, — сказала Анна Александровна и, обняв девочку, притянула ее к себе.
Через минуту мы вчетвером ели вкусные яства моей «жены», а расчувствовавшийся француз рискнул даже предложить мне и полковнику по доброму глотку вина.
Все, решительно все начинало нравиться мне в Анне Александровне. И простота ее обращения с людьми, и сердечная, почти материнская забота о девочке, и разумная предусмотрительность во всем. После ужина, кое-как разместившись в каюте, мы заснули.
Проснувшись среди ночи, я с радостным волнением увидел, что Анна Александровна спит возле меня, положив голову на мое плечо.
***
Море спокойно… И чем дальше уходит караван судов на юг, тем теплее воздух, тише морская гладь, ярче солнце, а ведь уже конец осени. С палубы я смотрел на растянувшуюся по морю армаду спасавшихся в Турцию пароходов. Сколько их, и какие они все разные! Крейсеры, грузовые, торговые суда, серые миноносцы, тяжело ушедшие в воду, выше отметок ватерлинии корабли… пассажирские яхты, парусники, еле передвигающиеся старинные самотопы — броненосцы девятисотых годов, транспорты, пузатые «купцы»… По всему горизонту растянулись дымы труб. И повсюду люди, десятки тысяч людей, бегущих из своей страны в чужие края, в неизвестность, в нищету…
Анна Александровна тихо сказала:
ebooksa