Возможно, я и сама хочу, чтобы он озверел. Чтобы просто повалил меня на лопатки и взял, несмотря на правила.
Рома смотрит так, словно сейчас я уже без одежды, уже под ним, уже бьюсь в ошеломляющем оргазме.
Я действительно бьюсь, чувствуя, как дрожь раз за разом пробегает по телу. Бьюсь, но пока только в ярком предвкушении.
Заплатил за меня, милый, смотри.
Только смотри. Смотри, что мог иметь.
Ухожу вбок, наклоняюсь над диваном, ставлю руки, оттопыриваю зад и кручу им под музыку.
Рому потряхивает, капля пота стекает по виску, теряется в манжете светлой рубашки. И я помню вкус его пота, помню, как слизывала его, помню, как глотала сладковатую сперму.
Дышит тяжело, дышит рвано, смотрит на меня.
Смотри, как я сажусь на диван, как развожу ноги, как ласкаю руками свою шею, грудь, скользкий от ароматического масла животик и ниже. Как изгибаюсь, кончиками пальцев поглаживая лобок, как трепещу, представляя, что все это со мной делаешь ты.
Ты, только ты всегда сводил меня с ума.
Понимаю, что не выдержу так далеко от него, и, резко разворачиваясь, перекидываю ногу через мужские ноги.
Смотрю в темные от возбуждения и гнева глаза, толкаю двумя руками на мягкую спинку диванчика, что стоит кругом почти по всему периметру небольшого помещения, отделанного бархатными бордовыми тканями и наполненного запахом цветочных духов.
Но сквозь этот дурман пробивается древесный аромат Ромы, его личный запах, который однажды свел меня с ума, захватил в плен все чувства, положил на лопатки, вскрыл мне сердце и теперь не хочет зашивать.
Держусь руками за шею Ромы волнообразно двигаю телом, то и дело задевая нехилый такой стояк, что уже выпирает из брюк.
Мужские ладони мгновенно оказываются на моих бедрах. Кто бы сомневался? И хоть его касание обжигает, доводит до безумного тактильного кайфа, скидываю его руки и, выгибая бровь, качаю пальчиком.
— Только смотреть.
Рома утробно рычит, но себя сдерживает, сжимает руки в кулаки, которые теперь дрожат в невероятной близости от моего извивающегося тела.
Его член очень удачно тычется мне в попу, и я хитро начинаю крутиться прямо на нем. Трусь об него, довожу мужчину почти до истерики, что выражается в обреченном стоне и низком:
— Сука.
Это оскорбление только распаляет меня. Продолжаю все быстрее имитировать половой акт, трепещу от голодного взгляда, от звериного оскала, от бедер, что начали двигаться в такт с моими. Практически вбиваться в меня через одежду.