Готический роман. Том 2

По всему выходило, что его первоначальное интуитивное побуждение покинуть общество любопытных старушек и красноречивой феминистки Вильмы следовало немедленно претворить в действие. Что он и выполнил, выбрав удобный момент, когда экскурсанты, слегка тесня друг друга, стали по очереди протискиваться в коридор с разинутой в центре пола пастью ловушки, на которую положили узкую металлическую доску, так что каждый, проходя по ней, мог содрогнуться при виде бездонной глубины у себя под ногами.

Вежливо уступая дорогу доверчивым старым дамам, уже успевшим проникнуться к нему симпатией за его подчеркнуто джентльменскую вежливость, Карл оказался замыкающим в длинной очереди желающих заглянуть в сокровищницу Губертусов. Дальше все было проще простого, – убедившись, что никто не обращает на него внимания, он слегка отстал от остальных, а потом быстрым решительным рывком взлетел вверх по ступенькам, пересек лестничную площадку и нырнул под темные своды подземного коридора. Там он свернул налево, в направлении комнат Инге.

Ури

Ури бродил по тускло освещенному библиотечному залу, беспорядочно сдвигая и раздвигая скользящие по рельсу полки с книгами. За каждой отодвинутой полкой он обнаруживал втиснутое среди книг скрюченное тельце Брайана, одетое в потертый коричневый пиджак с замшевой заплаткой на локте. Он поспешно задвигал полку, открывая при этом новый зазор, в котором неизменно появлялся тот же коричневый пиджак с той же замшевой заплаткой на локте. Пытаясь избавиться от этого наваждения, Ури все быстрей и быстрей бежал вдоль бесконечного ряда полок, сдвигая и раздвигая их со все возрастающей скоростью, так что постепенно бег его превратился в дробную канонаду ударов дерева по дереву.

Когда деревянная канонада стала совсем невыносимой, он открыл глаза и обнаружил прямо перед собой ногу в черном башмаке на шнурках. Нога нацеливалась и, чуть подрагивая в икре, небольно пинала его в плечо.

– Хватит, – сказал он хриплым спросонья голосом. – Я уже не сплю.

В ответ над ногой возникло симпатичное среднеевропейское лицо, декорированное тонкой полоской усов. Усы изогнулись в улыбке надо ртом, безуспешно пытающимся выдавить из себя немецкие слова:

– Вставать надо. Идти телефон.

Телефон? Сон разом слетел с Ури, он вскочил и устремился к выходу. Джимми заворочался на полу, но не проснулся. Дверь за Ури захлопнулась, и он оказался в коридоре, откуда его быстро провели в чей-то кабинет с креслом и письменным столом. На столе потрескивала снятая с рычажка телефонная трубка. Ури схватил ее и прижал к уху, краем глаза заприметив, что сопровождавший его полицейский деликатно вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Ну, конечно, слушать их разговор здесь, в кабинете, вовсе не обязательно, его можно прекрасно прослушать по параллельному аппарату.

– Ульрих Рунге? – зазвучал в трубке знакомый голос.

– Да, это я, – сдержанно ответил Ури, лихорадочно пытаясь припомнить, откуда он так хорошо этот голос знает. Загадка разрешилась сама собой, когда его собеседник перешел на иврит,

– Как тебя туда занесло, хотел бы я знать?

Сомнений не оставалось, – это был Меир, как, впрочем, и следовало ожидать.

– А разве мать тебе ничего не рассказала? – спросил Ури, предполагая, что это очередная игра Меира, – ему, дескать, ни к чему посредники, он хочет все узнать из первоисточника.

– Мать? – голос Меира вдруг сорвался, словно он поперхнулся этим словом. – Твоя мать, что ли?

А чья же еще, интересно? Меир молчал, только дышал в трубку, можно было подумать, что он нарочно тянет время, неясно просто зачем.

– Ну ясно, что моя! Она что, ничего тебе не рассказала?

Меир, наконец справился со своим сбившимся дыханием и проговорил невнятно:

– Так получилось, что мне не удалось с ней поговорить.

Он опять немного помолчал и объяснил: