Этого Меир не ожидал. Даже сквозь потрескивание эфира можно было почувствовать крутой всплеск напряженности его электромагнитного поля:
– Откуда у тебя эта бредовая идея?
– А для чего еще ему понадобилось такой ценой добывать секретный ключ миссис Муррей?
– А как он эту пленку, по-твоему, умудрился заснять?
– Я подозреваю, что он ухитрился установить камеру в хранилище древних рукописей.
– В хранилище? – не поверил Меир. – Когда?
– Где-то за пару дней до приезда принца.
– Но как он туда вошел? Ему же не дали пропуск!
– Оказалось, что Брайан как-то ночью тайком водил его туда на экскурсию.
В этом месте Меир взвыл, как от зубной боли:
– Откуда ты знаешь?
Ури сообразил, что потеряет еще полчаса, если примется сейчас описывать ночной эпизод в хранилище, про который он как-то запамятовал рассказать Меиру в тот проклятый нервный день, – неужто это было только вчера? Мысленно браня себя последними словами за недосмотр и лживость, он однако пошел по проторенному пути и подло воспользовался тем, что слова его никто уже не сможет проверить:
– Брайан мне сам покаялся.
– И ты не поднял тревогу?
– Хочу тебе напомнить, что тревогу я как раз поднял.
– Но про посещение Войтеком хранилища промолчал!
Выхода не было – если уж врать, так врать до конца:
– Он рассказал мне об этом вчера вечером, но ты отказался со мной встретиться.
Что хорошо было в Меире, это чувство справедливости – осознав правоту Ури, он сразу согласился принять вину на себя.
– Вчера мне было не до тебя, да и вряд ли бы это что-то изменило, – вздохнул он, давая понять, что все равно бы не поверил подозрениям Ури. И ведь все из-за Клары! Оба безмолвно признавали, – верней, признавались, – что Меир бы так не ощетинился вчера из-за Войтека, не будь здесь замешана Клара.