– День добрый, господа.
Впрочем, сдержанность их чувств и приветствий вполне компенсировалась весьма милой улыбкой младшей сестры хозяйки, княжны Надежды Николаевны. А уж как расцвел наследник княгини Юсуповой, княжич Николай!.. В глазах пятнадцатилетнего отрока прямо-таки светилось легко читаемое – «Спаситель вы мой!!!»
– Александр Яковлевич!
И если душевный порыв отчаянно скучавшего среди взрослых разговоров подростка был прост и понятен, то с Надей все было сложнее. В живописи восемнадцатилетняя красавица разбиралась весьма прилично (получше многих искусствоведов), и беседы на высокохудожественные темы утомить ее не могли. Талант очаровывать собеседника и управлять течением разговора у сероглазой Снежинки тоже наличествовал – причем изрядно отточенный регулярной практикой под чутким руководством старшей сестры. Так что заскучать в обществе придворного художника и престарелого графа-коллекционера она ну никак не могла.
– Надежда Николаевна.
Поэтому или княжна как-то уж слишком сильно обрадовалась именно его приходу – или же имеет место быть некая интрига, в которой скромная персона одного «опоздуна» занимает центральное место. Хотя?.. Если бы Александр специально не развивал в себе умение чувствовать людей… Хм, пожалуй, откровенная приязнь младшей хозяйки так бы и осталась незамеченной.
«Впрочем, никогда не считал себя великим знатоком женских сердец и логики. Эх, и посоветоваться не с кем!..»
– Николя.
Дойдя до круглого стола, князь непринужденно передвинул единственный свободный стул таким образом, чтобы удобнее видеть диван, по углам которого расположились сестры Юсуповы. Заодно все гости как на ладони и не надо вертеть головой, да и два из трех входов в гостиную под контролем – а от последнего до него порядочно идти. И ничего это не паранойя!..
«Ух ты, как у Серова морду лица скривило! Интересно, ему-то я чем не угодил?»
Одарив именитого портретиста равнодушным взглядом, Александр приятно улыбнулся всем остальным.
– Князь, насколько я знаю, вы только вчера вернулись из Брянска?
Светская львица, от глаз которой не ускользнула короткая пантомима, небрежно шевельнула пальчиками, отдавая какое-то распоряжение старшему лакею.
– Там действительно все так ужасно, как описывали в газетах?
– Гм. Полагаю, это вы о нескольких французских и британских изданиях?
Вопрос Зинаида Николаевна подобрала весьма удачный: если русская пресса отметилась весьма сдержанной оценкой «инцидента в городке Бежице», (спасибо цензорам, ага) – то полет фантазии иностранных репортеров ничто не сдерживало. Временами даже простая логика и здравый смысл игнорировались ими, отчего стачка мастеровых и все последующие события превратились в нечто, сопоставимое по масштабам и эпичности с восстанием Спартака в Древнем Риме!.. Причем если писаки в Великобритании больше напирали на реки невинной крови, пролитые ужасными казаками при подавлении легких беспорядков – то любителей квакающих деликатесов внезапно озаботила дальнейшая судьба бедных и абсолютно бесправных рабочих одного из крупнейших заводов империи. Хотя, в принципе, ничего странного в этом не было: англосаксам как-то неудобно было поднимать тему рабовладения, по сей день практикуя печально известные работные дома[121], и лишь сравнительно недавно прекратив торговлю белыми рабами-ирландцами. Про французов, с их Великой революцией, походами Наполеона, Парижским восстанием, коммуной и прочими национальными развлечениями, и говорить не приходилось… Как говорится, чья бы корова мычала! Однако на пару дуэт английского бульдога и галльского петуха вполне недурно справлялся – при общей невнятной позиции газетчиков Второго рейха. Всем остальным на случившееся было откровенно плевать, потому что гораздо интересней было следить за набирающей обороты испано-американской заварушкой.
– Я бы сказал, о нескольких
Как придворный с большим стажем, Строганов озвучил свое мнение предельно корректным тоном.
– Но отнюдь не первого ряда, граф. В отличие от желтых бульварных листков, серьезная пресса отделалась короткими заметками довольно сдержанного характера.
– Друзья мои, дайте же Александру Яковлевичу рассказать!..