Разгрузив имущество возле палатки-камбуза, мы без сил повалились на койку. Однако мне разлёживаться не пришлось: надо было готовить ужин.
– А теперь, Михал Семёныч, дело за тобой, – сказал я, разливая по кружкам чай. – Мы в старом лагере выковыряли изо льда гидрологическую палатку, но без твоего «газика» нам её сюда не дотащить.
– Ну, это мы завсегда пожалуйста, – неожиданно быстро согласился Комаров. – Завтра утречком разогрею двигатель, и сразу отправимся.
Как только завтрак пришёл к концу, мы забрались в автомобиль и без особых затруднений добрались до старого лагеря. Используя приобретённый опыт, водрузили палатку на деревянную раму, уложили на нарты длинный деревянный стол, скамью, пару больших фанерных ящиков для обустройства камбуза и ещё кое-что из мелочей.
В организации кают-компании приняли участие все, кто был свободен. Поскольку пол в палатке отсутствовал, мы перво-наперво расчистили снег до самого льда. Пол получился шикарный: гладкий, блестящий, словно из зеленоватого мрамора. Но от него несло такой стужей, что пришлось от шика отказаться и застелить его листами фанеры, а поверх укрыть брезентом от клипербота. Обеденный стол из старой кают-компании поставили в центре. Когда все основные работы по благоустройству нового камбуза были завершены, меня оставили в одиночестве наводить марафет, чем я и занялся. Чтобы довершить убранство палатки, я натыкал повсюду с десяток стеариновых свечек. Когда узенькие оранжевые язычки, дымя и потрескивая, потянулись кверху, палатка сразу приобрела какой-то особый, давно забытый нами уют.
По случаю новоселья я учинил шикарный обед из строганины, наваристого оленьего супа, свиных отбивных и сладчайшего компота, чем привёл в неописуемый восторг товарищей, давно отвыкших от разносолов.
– Гляди, ребята, земля, – раздался за стеной палатки голос Дмитриева. Мы высыпали из палаток и в первое мгновенье обомлели от неожиданности.
На северо-востоке от нас поднимались крутые скалы неизвестного острова. Сквозь туманную дымку можно было хорошо различить острые пики невысоких гор, изрезанных расселинами, и уходящие вглубь узкие ущелья.
– А вдруг это Земля Санникова? – восторженно воскликнул Саша.
– Ладно, не суетитесь, – насмешливо протянул Миляев. – Это же обыкновенный полярный мираж.
– Конечно, мираж, – подтвердил подошедший Сомов. – Такие чёткие миражи не раз вводили в заблуждение полярных путешественников.
– А жаль, – вздохнул Дмитриев. – Вот никогда бы не подумал, что такое на свете бывает!
За ужином снова завязался разговор о сегодняшнем мираже.
– А всё-таки жаль, что это мираж, – мечтательно вздохнул Гудкович. – Вот было бы здорово открыть ещё никому не известную землю. Ну, хоть бы паршивенький островочек!
– Запоздал ты, Зяма, появиться на свет божий эдак лет на сорок, – сказал, улыбнувшись, Никитин.
– А почему на сорок? – спросил Дмитриев.
– Потому что последнюю неизвестную землю открыли 38 лет назад, в 1913 году. Это была экспедиция Вилькицкого на кораблях «Вайгач» и «Таймыр», – сказал Макар Макарович.