Полярные дневники участника секретных полярных экспедиций 1949-1955 гг.
С Мазуруком на Большую землю улетел Владимир Суворов, с которым мы расстались очень тепло. Все мы успели сдружиться с этим энергичным, изобретательным и весёлым человеком.
В последний момент Цигельницкий передал на борт самолёта мешок с адресом «Авиапорт Диксон». Только в воздухе лётчики обнаружили, что им подсунули кота в мешке.
Природа Арктики бедна живностью, поэтому благосклонностью полярных исследователей пользуются любые животные, ставшие вольными или невольными спутниками экспедиций. У Джеймса Росса долгое время жил приручённый лемминг – серая арктическая мышка; Хейс и Пири воспитывали лисиц, а у Кэна был даже ручной ворон. И, несмотря на это, аэрологи всё-таки избавились от кота. Обосновавшись с осени в домике аэрологов, кот так досадил им своим непристойным поведением, что они рады были с первой оказией отправить его на землю.
Леонид Разбаш и Анатолий Малков
Иван Шариков
Очередное изобретение Михаила Комарова – помпа
Время идёт к полуночи. Неузнаваемо преобразилась наша кают-компания. Заиндевелые пятнистые обои исчезли под волнами белой марли, на столах, покрытых крахмальными скатертями, искрится вино, высятся желтоватые холмики мандаринов, золотятся тонкие ломтики балыка. Два больших шоколадных торта, искусно украшенные фруктами из марципана, – подарок кондитеров фабрики «Большевик» – занимают почётное место между ними. Посреди комнаты, наполняя воздух смолистым ароматом леса, вызывая чудесные воспоминания о доме, о далёком детстве, зеленеет ёлка, которую прислали череповецкие лесорубы. Она необыкновенно нарядна, эта самая северная из всех ёлок. Золотые звёзды, серебряные шары, длинные цепи бус горят, переливаясь в свете ламп. Гирлянды причудливых лампочек, изготовленные руками мастеров Московского электролампового завода, сделали её совсем чудесной.
Как жаль, что мы уже не так молоды, чтобы сполна оценить всю эту красоту!
Зимовщики сегодня оделись в лучшие свои костюмы. Иные даже извлекли из рюкзаков шёлковые рубашки с галстуками. Возле каждого на столе надписанный конверт с красочной новогодней открыткой и пачкой поздравительных телеграмм.
Когда замер последний, двенадцатый удар кремлёвских курантов, мы вместе с миллионами наших соотечественников подняли тост за Родину, за коммунистическую партию, за наше правительство.
Дружное «ура» сотрясло видавшие виды стены кают-компании. Зазвенели бокалы «за Новый год»!! Невозможно было представить себе в эти минуты, что всего несколько дней назад закончился один из труднейших этапов нашей борьбы с арктической природой, как, согнувшись навстречу слепящему ветру, на сорокаградусном морозе мы спасали имущество от гибели, грузили, таскали, перетягивали, спеша опередить надвигавшуюся опасность. Впрочем, не миновала она и сейчас. Дежурный то и дело покидал праздничный стол, выходил на льдину, настороженно вглядываясь в темноту, прислушиваясь к гулу торошений.
В разгар веселья Женя вопросительно посмотрел на меня: «Пора?» «Пора» – незаметно подмигнув, подал я знак согласия. Яцун поднялся и, перекрывая голосом застольный шум, объявил:
– Прошу минуту молчания! Сейчас вашему вниманию будет представлен новейший музыкальный фельетон, так сказать, новогодний подарок полярному слушателю от работников полярной эстрады.
Сидевшие возле пианино потеснились. Я кое-как устроился за клавишами и, вытащив из кармана стопку тетрадных листков с текстами, разложил их на импровизированном пюпитре. Сначала кают-компания наполнилась звуками «Полярного вальса». Но вот его сменила мелодия песни о Ермаке:
Музыка резко изменила ритм:
Быстрый переход, и уже звучат «Горят костры далёкие»:
Однако слушатели не успели устать, как на смену кострам пришёл знаменитый «Шар голубой»:
На мотив песни «Летят перелётные птицы» написаны следующие дальше куплеты:
Знакомые мотивы сменяют друг друга, переходя в чёткий ритм марша: