Громадная рука Ужасного мелькнула в тумане, ударила тыльной стороной ладони Ищейку в грудь, так что он взлетел в воздух. Лес завертелся, а неведомо откуда взявшееся дерево ткнуло его в спину и свалило в грязь. Ищейка попытался набрать воздуха в грудь — и не мог. Попытался перевернуться — и не смог. Боль давила его ребра, как громадный камень, лежащий на груди.
Он смотрел вверх, пальцы скребли грязь, воздуху не хватало даже на то, чтобы застонать. Ужасный неторопливо шел к нему. Он потянулся и вытащил нож из своего бока. Нож выглядел игрушечным в громадных пальцах. Как зубочистка. Гигант отбросил нож, с которого падали капли крови, в лес. Потом он поднял ногу, закованную в броню, собираясь наступить Ищейке на голову и раздавить череп, как орех на наковальне. Ищейка, беспомощный от боли и страха, мог только лежать и смотреть, как громадная тень надвигается на лицо.
— Ах ты ублюдок!
И Тридуба, вылетев из-за деревьев, протаранил бронированное бедро гиганта щитом и отпихнул его в сторону. Громадный металлический сапог врезался в землю рядом с лицом Ищейки, обдав его грязью. Командир, продолжая наступать, пока гигант не восстановил равновесие, рубанул по голому боку Ужасного, осыпая его проклятьями. Ищейка тем временем тяжело дышал и извивался, пытаясь подняться, но сумел только сесть, облокотившись на дерево.
Гигант выбросил вперед бронированный кулак с такой силой, что мог бы снести дом, но Тридуба увернулся и отбил удар щитом, затем ткнут мечом вверх, оставив страшную зарубку на маске Ужасного. Гигант запрокинул огромную голову назад и зашатался, кровь брызнула из отверстия для рта. Командир снова ринулся вперед и нанес страшный удар по пластинам на груди гиганта. Клинок высек искры из черного железа и вспорол синюю голую плоть рядом. Смертельный удар, вне всякого сомнения, но только несколько капель крови упали с клинка, и не осталось никакой раны.
Гигант восстановил равновесие и так заревел, что Ищейка задрожал от страха. Ужасный отставил ногу, поднял массивную руку и двинул ее вперед. Она врезалась в щит Тридуба, отколов кусок обода и пробив щит насквозь, и ударила командира в плечо — он со стоном повалился навзничь. Ужасный бросился вперед, задрав синий кулак. Тридуба зарычал и воткнул меч в раскрашенное бедро по самую рукоятку. Ищейка увидел, как окровавленное острие вышло из ноги сзади, но это не остановило гиганта. Громадная рука опустилась на ребра Тридуба с таким звуком, словно ломались сухие ветки.
Ищейка застонал, вцепившись в грязь, но грудь горела, подняться он не мог, и ему оставалось только смотреть. Ужасный поднял второй кулак, закованный в железо. Поднял не спеша и тщательно, подождал и со свистом опустил, впечатав Тридуба в грязь. Громадная рука снова поднялась — на синих костяшках осталась красная кровь.
Черный силуэт вылетел из тумана и вонзил копье под мышку Ужасному, оттолкнув его в сторону. Это Лихорадка набросился на гиганта, стараясь спихнуть его вниз по склону. Ужасный поднялся повыше, сделал вид, что отступает, но неожиданно двинул рукой и смахнул Лихорадку, словно муху. И смелый воин с криком исчез в тумане.
Гигант не успел отправиться за ним — раздался громоподобный рев, и меч Тула обрушился на бронированное плечо Ужасного, заставив опуститься на одно колено. Тут же Доу выскочил из тумана за его спиной и срубил большой кусок плоти с его ноги. Лихорадка вернулся и с рычанием принялся бить гиганта копьем. Втроем они, казалось, одолевают гиганта.
Ему уже полагалось быть мертвым, пусть он хоть какой громадный. Раны, которые нанесли ему Тридуба, Лихорадка и Доу, должны были превратить его в грязь. Но он поднялся, с торчащими в его теле шестью стрелами и мечом Тридуба, и так страшно заревел из-под маски, что Ищейку затрясло. Лихорадка плюхнулся на задницу, смертельно побледнев. Тул заморгал, споткнулся и выронил меч. Даже Черный Доу отступил на шаг.
Ужасный нагнулся, схватил рукоять меча Тридуба, выдернул окровавленный меч из ноги и уронил его в грязь у своих ног. Но раны не осталось. У гиганта не было совсем никаких ран. Он повернулся и бросился в сумрак, и стена тумана закрылась за ним. Ищейка услышал, как он ломится через лес. Никогда с такой радостью Ищейка не смотрел кому-то в спину.
— Вперед! — закричал Доу, собираясь броситься в погоню, но Тул встал у него на пути, подняв руку.
— Ты никуда не идешь. Мы не знаем, сколько шанка там внизу. А эту тварь мы прикончим в другой раз.
— С дороги, здоровяк!
— Нет.
Ищейка перекатился на живот, морщась от боли в груди, и пополз вверх по склону. Туман уже таял, оставляя после себя холодный чистый воздух. Молчун спускался по склону с луком — стрела наготове и тетива натянута. На снегу и в грязи было много трупов. Почти все — шанка и еще пара карлов.
Ищейка, казалось, потратил целую вечность, чтобы доползти до Тридуба. Командир лежал на спине в грязи, сломанный щит еще держался на руке. Воздух короткими вдохами с хрипом входил через нос, а выходил через рот — с кровавыми пузырями. Глаза Тридуба остановились на Ищейке, подползающем к нему. Командир потянулся, схватил его за рубашку, притянул к себе и зашипел в ухо сквозь сжатые окровавленные зубы:
— Слушай меня, Ищейка! Слушай!
— Что, вождь? — прохрипел Ищейка, которому было трудно говорить от боли в груди. Он ждал, слушал — и ничего не услышал. Глаза Тридуба были широко раскрыты, теперь он глядел на ветки. Капля воды упала ему на щеку и спряталась в окровавленной бороде. Больше ничего.
— Вернулся в грязь, — сказал Молчун. Его лицо обвисло, как старая паутина.