– Доброй ночи!
И с этими словами я отступила к очагу, усиливая заклинание профессора и практически сливаясь с каменной кладкой закопченного огнем пространства.
Реакцию лорда Арнела на мои слова увидеть не довелось, но боюсь, я не испытывала сожалений по данному поводу. Абсолютно никаких сожалений.
Тайный путь был извилист и загадочен и увлекал как неожиданными поворотами, так и неприятным пониманием – им пользовались. Судя по абсолютному отсутствию пыли и паутины – довольно часто.
Но все это я подмечала механически, не придавая никакого значения, лишь учитывая как данность, не слишком приятную и настораживающую, но данность.
Удивительно, но за весь этот изматывающий день единственным, что действительно окончательно истощило мои силы, стал разговор с лордом Арнелом. И боюсь, я не могла винить за это лишь его одного… или даже просто его. Лорд Арнел был виноват во многом, в том числе и передо мной, но в большей степени он являлся для меня олицетворением воспетого в поэмах и сонетах женского счастья, которое я уже никогда не испытаю.
Слишком богат, слишком красив, слишком высокого положения… все слишком. Чрезмерно. Недостижимо. Несбыточно. И мне казалось, что его недостижимость очевидна, бесспорна, понятна всем, но – императрица, покойная леди Карио-Энсан, несчастная Ширли Аккинли… Они любили, питали надежды, строили планы, и я не понимала этого. В лорда Адриана Арнела действительно можно было влюбиться, но любить и жить? С кем? С тем, кто абсолютно спокойно произносит кощунственное «она может предпочесть и мою постель»?
Я остановилась на миг, чувствуя неимоверное желание вернуться в библиотеку и со всем удовольствием и негодованием действительно отвесить дракону пощечину! Я все еще была безумно зла на него за эти недопустимые слова, но…
Но нет, я прекрасно знала, что едва ли опущусь до подобного, да и буду ли я права в своем негодовании? Мой некогда прекрасный жених Жорж Донел клялся в любви, для которой не будет преград, негодовал, заявляя, что, принимая предложение профессора Стентона, я обрекаю на одиночество не только себя, но и Жоржа, а в результате… заключил новую помолвку спустя всего несколько недель после убедительно высказанных заверений, что никогда и никак не сумеет взглянуть на другую и погибнет без меня. Полагаю, в момент произнесения клятв у алтаря он даже не вспомнил о тех, которые заставил выслушать меня.
Остановившись, я прикоснулась к холодной каменной стене потайного хода, ощущая и накатившую слабость, и чувство опьянения разом. Мысли метались, чувства едва ли поддавались осмыслению, а алкоголя в глинтвейне все же было слишком много для одной окончательно запутавшейся во всем меня.
Дернув головой, я выбросила прочь все мысли о своем несложившемся счастье, о цене мужских обещаний, о разговоре в библиотеке. Внезапно поняла, что с меня достаточно на сегодняшний день разговоров, более чем достаточно…
Тем досаднее было обнаружить всех своих домочадцев за наглым и беспардонным подслушиванием!
Они не дошли до конца потайного пути. Они никуда не дошли! О нет, они стояли, освещенные светом, льющимся из нескольких отверстий в стене, и с живейшим интересом внимали чужой беседе!
И я, ускорив шаг, уже собиралась справедливо укорить их за это, как до меня донесся возглас:
– Лживая, коварная, беспардонная, наглая тварь!
Возглас принадлежал женщине и, боюсь, я уже имела неудовольствие его слышать.
– Потише, не стоит быть столь категоричной. Мисс Ваерти просто очередная мелкая зарвавшаяся дрянь, но мы устраним ее столь же быстро, как и остальных, – произнесла вторая гораздо сдержаннее.
И этот голос я узнала тоже.
Но если мне был доступен лишь голос, то моим близким – полная картина происходящего. И когда миссис Макстон обернулась ко мне, ее светлые глаза были потрясенно округленными, а вот губы стремительно поджимались так, как поджимались лишь в самых вопиющих случаях, которые неизменно влекли за собой гнев моей почтенной экономки. Миссис Макстон была в ярости. Бетси пребывала в растерянности и нервно мяла свой передник. Мистер Оннер не выражал вообще никаких эмоций, молча, но со значением поигрывая одним из ножей своего внушительного арсенала. Мистер Илнер ругался. Тоже беззвучно, но искренне. Мистер Уоллан стоял, сложив руки на груди, и взирал на говорящих за стеной так, что становилось ясно – произнесенное не сойдет им с рук. И только профессор Наруа искренне наслаждался происходящим, потому что… разгневанная миссис Макстон даже не заметила того, насколько недопустимо близко стоит к профессору, а боевой маг едва ли относился к тем, кто упускает удачные шансы. А потому, пока домоправительница негодовала, осторожно поправлял пряди ее волос, выбившиеся из-под чепца, и выглядел в данный момент неимоверно счастливым.
Я не сдержала улыбки.
ebooksa