— Насколько все плохо? — спросил он, не отнимая ладоней от лица, и без паузы добавил: — Я хочу ее увидеть.
— К ней не пускают, — тон бабушки Юлы смягчился.
Роман убрал ладони и решительно надел очки.
— Что я должен сделать, чтобы пустили?
— А зачем, Роман? — Жанна Эдуардовна смотрела прямо в его глаза.
— Я должен быть с ней рядом.
— Вы так ее любите? — по ее голосу было слышно, что она не верит в такую возможность.
Роман открыл было рот, чтобы сказать «да», но вдруг понял, что бабушку Юлы ему обмануть не удастся, поэтому он сказал:
— Я чувствую ответственность.
Жанна Эдуардовна кивнула, словно и не ожидала другого ответа, и, тяжело опершись на стол, встала.
Роман тоже поднялся, но она махнула рукой с почти обычной своей царственностью и произнесла:
— Не прыгайте, Роман. Я просто сварю нам кофе.
Пока варился кофе, они молчали. Роман смотрел в окно на соседнюю высотку и радовался тому, что тошнотворный запах лекарств наконец-то стал почти неразличим за ароматом кофе.
— Вы совсем не подходите Юлии, Роман.
Жанна Эдуардовна с тихим стуком поставила перед ним чашку.
— Прошу прощения? — поперхнулся воздухом Роман и, спохватившись, добавил: — Спасибо за кофе.
— Вы слишком правильный, — как ни в чем не бывало продолжила свою мысль бабушка Юлы. — Когда вы только появились, видит Бог, я обрадовалась, потому что Юлька совсем с ума сходила. Клубы эти, гонки по ночной Москве…
— Гонки? — обалдел Роман.
— Она на тот момент водилась с компанией стритрейсеров. Мы с ужасом ждали, когда она сама права получит. Без прав ее уже ловили. А после одной из аварий — к счастью, без жертв — отец запретил ей садиться за руль. Она, что удивительно, согласилась. Это потом я уже поняла, что в тот момент в ее жизни появились вы.
Роман вновь снял очки и потер лицо. Складывалось впечатление, что бабушка Юлы говорит о ком-то незнакомом. Милая и нежная Юла в плохой компании? В окружении гонщиков? Господи, каким же скучным должен был казаться ей после этого Роман! И как она могла вообще на него внимание обратить?