Честь

— Я не хотел ничего плохого. Прошу, выслушай меня.

Но я не стала слушать. Я побежала прочь и вернулась на главную дорогу. И всю дорогу до дома бежала.

Лишь перед сном я позволила себе вновь подумать о руках Абдула. И снова попыталась решить эту задачку: что делало его мусульманином? Я представила длинный ряд человеческих рук. Как узнать, какие принадлежат мусульманину?

Допустим, мне удалось бы отличить мусульманские руки от других; но выбрала бы я руки индуиста?

Глава двадцать третья

Утром Смита первой спустилась в столовую. Подождала, несколько раз отпустив официанта, который подходил в столику принять заказ. Она уже думала позвонить Мохану, когда тот зашел в столовую. В руках у него были ключи от машины.

— Что случилось? — спросила она. — Ты уже куда-то ездил?

— Да. — Его лицо было влажным от пота. — Съездил на рынок, купил кое-что.

После завтрака Смита взяла чемодан и вышла на парковку, где Мохан ее уже ждал.

Он открыл багажник. Внутри лежали три больших полотняных мешка с сахаром, далом и рисом.

— Закупился продуктами в Сурат? — спросила она. — Так много всего на три дня?

— Нет, — ответил он. — Это для Мины и амми.

— Мохан, — сказала Смита, — это запрещено. Позавчера, когда ты дал амми денег, я сделала вид, что не заметила. Но журналистам нельзя платить источникам. Мне жаль этих людей, но дарить им подарки неэтично.

— Так не дари, йар, — тихо ответил он. — Не ты же купила эти продукты? А я не журналист. Я просто… обеспокоенный гражданин.

Они молча смотрели друг на друга, и наконец Смита отвела взгляд.

— Ладно, — сказала она и подошла к двери с пассажирской стороны.

— Серьезно? Даже спорить не будешь?

— Нет, — она села в машину. — Умею вовремя понять, когда спорить бесполезно.

— Помоги отнести мешки, — сказал Мохан, когда они подъехали к дому Мины.

— Не могу. Это непрофессионально. Нельзя, чтобы они думали, что это подарки от меня.