Глава девятая
По ночам мне снится, как горит муж.
Во сне я чувствую запах бензина и вижу огонь, оплетающий его тело, как карабкающаяся вверх лоза. Снова и снова он превращается в дым на моих несчастных глазах, и пламя вздымается вверх над его волосами, как у бога огня Агни.
Мужа звали Абдулом. Мусульманское имя, означает «слуга». Он и был слугой всю свою жизнь. Почему Амни не назвала сына в честь короля? Как знать, тогда Абдул мог бы стать богатым и могущественным, как Рупал, голова моей старой деревни. Рупал — колдун, сильный, как бык, владеет черной магией. Деревенские все еще помнят, как однажды он вынул изо рта одной женщины живую змею и превратил ее в птицу. Да и я своими глазами видела, как он ходил по горячим углям и не обжег подошвы. Да уж, гореть в огне приходится таким, как мы, — обычным людям.
В первом отчете, который полицейские составили, когда Амни хоронила старшего сына, а я еще боролась за жизнь в больнице, говорилось, что преступление совершено «неизвестными», хотя всем было хорошо известно, кто убил Абдула. Но я потребовала, чтобы составили новый отчет и занесли в него имена моих братьев как подозреваемых. В те темные дни только Анджали настаивала на справедливости.
Анджали пришла в больницу и сообщила, что Абдул мертв. Она побежала звать врачей, когда я закричала и попыталась выдернуть капельницу. Она собрала деньги и заплатила за три операции, благодаря которым я теперь могу говорить и держать ложку рукой, оплавившейся, как воск. Она сказала, что будет вести мое дело бесплатно, чтобы показать миру, что я принадлежу себе, а не своим братьям. Она была первым и последним человеком, сказавшим, что любовь к Абдулу не грех и меня не нужно за нее наказывать.
Не стану скрывать, я боялась. Я никогда не была в полицейском участке. Никогда не сидела напротив полицейского инспектора, здоровяка, уважаемого человека, и не смотрела ему в глаза. Согласно обычаям моей деревни, те, кто ниже рангом, должны всегда сидеть чуть ниже; люди низшей касты должны сидеть ниже людей высокой касты, младшие — ниже старших, женщины — ниже мужчин. Дома, когда мои братья лежали на кровати, мы с младшей сестрой Радхой сидели на полу на корточках. Так было всегда. Но в полицейском участке Анджали сказала, что я должна сесть на стул на одном уровне с инспектором.
Никто не хотел, чтобы дело снова открыли. Моя свекровь сказала, что я и так принесла им одни несчастья, выйдя замуж за ее сына. Соседи-мусульмане жаловались, что из-за меня их маленькая деревня в опасности. Все соглашались, что мои братья, индуисты, поступили правильно, отомстив за бесчестье, которое я навлекла на семью, обручившись с Абдулом. Даже соседи и друзья Абдула, те, что его любили, считали, что он поступил противоестественно, приведя в дом невесту-индуистку. В Бирваде есть поговорка: «Мангуст рядом со змеей не ложится». Индуисты и мусульмане — как мангуст и змея. А еще соседи сказали: разве смогу я выиграть процесс против братьев, если женщине самой природой уготовано быть слабее мужчины и подчиняться его власти?
Сам Рупал заявил, что к нему явился Бог и предупредил, что мне предстоит тысячу и один раз переродиться низшим существом, если я не отзову заявление на братьев. Мол, в следующей жизни я стану презренным червем и буду ползать под ногами у людей, а те — меня топтать. Так действует индуистский закон перерождения и кармы. Если я продолжу свое злое дело, грозился Рупал, то навек застряну в повторяющемся круге жизни и буду каждый раз рождаться все более и более низменным созданием. Мой кармический долг — простить братьев и покаяться в грехах. Рупал предупредил, чтобы я не слушала Анджали; мол, ее дьявол прислал, чтобы меня развратить, она — исчадие ада.
