— Включи свет, — предложил человек.
Она дотянулась до выключателя у двери и повернула его. Слабая лампочка осветила пленника, и в ее странном свете он казался таким больным, каких Шэрон никогда не видела. Очевидно, он подтащил кровать к окну через всю комнату, отчего веревка, которой он был связан, врезалась в его серую кожу так, что маслянистые коричневые потеки — не очень похожие на кровь — покрыли его руки и штаны, скапливаясь на полу у ног. Черные пятна на блестящем лице делали незнакомца пегим.
— Привет, — произнес он.
Его голос был искажен, словно звучал из дешевого радиоприемника. Этот зловещий тон позабавил Шэрон.
— Привет, — отозвалась она.
Он широко улыбнулся девочке, и лампочка осветила его влажные глаза, так глубоко запрятанные в глазницы, что она едва могла их разглядеть. Но когда они двигались, как сейчас, кожа вокруг них подрагивала.
— Извини, что я отвлек тебя от игр, — сказал он.
Шэрон помялась в дверях, не понимая, уходить ей или остаться.
— Мне вообще-то нельзя быть здесь, — пробормотала она.
— О, — воскликнул он, закатывая глаза так, что показались белки, — пожалуйста, не уходи.
Ей показалось, что он выглядит смешно в своей мокрой куртке с закатанными глазами.
— Если Мэрилин узнает, что я зашла сюда..
— Твоя сестра, да?
— Моя мать. Она побьет меня.
Человек как будто очень расстроился.
— Это она зря, — сказал он.
— Но она обязательно так сделает.
— Это стыдно, — мрачно заявил он.
— Но она не узнает, — успокоила его Шэрон. Разговоры о наказании огорчили человека сильнее, чем она ожидала. — Никто не знает, что я здесь.
— Хорошо, — сказал он. — Я бы не хотел, чтобы из-за меня у тебя были неприятности.