— А эти милые ребята играют? — Джо кивнул в сторону Чада и Тома, стоявших у окна.
— Мы пришли ради Потопа, — сообщил Чад.
Бровь старика приподнялась.
— Что ты им наговорил? — спросил он Европейца.
— Это их собственная воля, — сказал Мамолиан.
— Мир подходит к концу, — проговорил Чад. Ом тщательно укладывал свои волосы и вглядывался в окно на дорогу, стоя спиной к обоим старикам. — Вы не знали?
— Неужели? — отозвался Уайтхед.
— Грешники утонут.
Старик поставил вазу с клубникой.
— А кто будет судить? — поинтересовался он.
Чад оставил в покое прическу.
— Бог на небесах, — ответил он.
— А не сыграть ли нам на это? — предложил Уайтхед.
Чад повернулся и озадаченно взглянул на вопрошавшего, но вопрос был не к нему, а к Европейцу.
— Нет, — ответил Мамолиан.
— Ради старых времен, — настаивал Уайтхед. — Всего лишь игра.
— Твоя страсть к игре могла бы увлечь меня, пилигрим, не будь она явной попыткой отсрочки.
— Так ты не будешь играть?
Глаза Мамолиана блеснули. Он почти улыбался, когда сказал:
— Конечно, я буду играть.