Хоть воевода не мог разглядеть её лица, он вздрогнул, по нему пробежали мурашки…
Движениями и фигурой она напоминала ему жену, его Халку.
Бледной и похудевшей рукой она медленно подняла часть вуали и открыла лицо, изменённое заботами и побледневшее.
Это была она.
После стольких перенесённых страданий, после внутренней борьбы, после той жизни адских мук, воспоминание, которое ему это женское сердце принесло, было таким оживляющим, что на мгновение он забыл обо всём.
С нежностью, бросив меч, он приблизился к ней.
– Ты тут… моя Халка…
Привязанная к нему жена, послушная некогда женщина, любовь которой к себе знал, вместо того чтобы броситься в его объятия, на шаг отступила.
Казалось, говорит, чтобы не приближался.
Униженный Винч остановился.
Халка не могла ещё говорить, руку прижала к груди, тяжко дыша, заслонила себе заплаканные глаза.
Гордость не позволяла ему говорить больше.
– Да, я, я… я пришла ещё раз к тебе, – начала Халка тихим голосом. – Продралась сюда, не глядя на опасности. Винч… спаси себя и нас!
Воевода что-то понуро забормотал.
– Что вам, бабам, вмешиваться в наши дела, – отозвался он отчётливей. – Что вы понимаете? Ждите… Ещё не конец.
Он блеснул глазами и тяжко вздохнул, не знал что говорить.
– Не жди конца, – прервала жена, – каким он может быть? Окончательная погибель.
Она заплакала. Винч бушевал.
– Говорите о спасении! Какое теперь может быть! Война не окончена… Мне тут не с кем говорить. Короля Яна не дождались, магистр в Мальборге – это глупая дичь.
Халка оглянулась вокруг, как бы опасаясь быть подслушанной, заломила руки.